«Запомню ли я этот день? – подумала Татьяна, глубоко дыша. – Впрочем, я уже это когда-то говорила, но легко забывала те дни, которые считала необыкновенными. Чудесными. Помню, как увидела впервые головастика. Как впервые ощутила соленый вкус морской воды. Как впервые заблудилась в лесу. Может, мы всегда помним то, что происходит в первый раз? И эта война на моей памяти первая».
Она направилась к магазинам рядом с Таврическим садом. Ей нравилась эта часть города, удаленная от суеты Невского проспекта. И деревья здесь были высокие и густые, а людей встречалось меньше. Она всегда любила одиночество.
Заглянув в три-четыре магазина, Татьяна уже была готова сдаться, вернуться домой и сказать отцу, что не смогла ничего найти, но уж очень неприятно было сознавать, что она не сумела выполнить даже такого пустякового поручения.
Она продолжала идти. На углу, у перекрестка Суворовского и улицы Салтыкова-Щедрина, растянулась огромная очередь. Татьяна спросила, кто последний. Время тянулось, тянулось бесконечно. Очередь продвинулась на метр. Вздохнув, девушка спросила у стоявшей впереди женщины, что дают. Та раздраженно передернула плечами и отвернулась.
– Что-что, – проворчала она, прижав сумочку к груди, словно боясь, что Татьяна ее выхватит. – Стой, как все остальные, и не задавай глупых вопросов.
Татьяна ждала. Очередь продвинулась еще на метр. Пришлось еще раз спросить женщину.
– Отстань! – раздраженно прикрикнула та.
Услышав долетевшее до нее слово «сберкасса», Татьяна насторожилась.
– Нет денег, – говорила молодая женщина другой, постарше. – Представляете? В сберкассах ни копейки. Не знаю, что теперь делать! Надеюсь, у вас есть сбережения?
– Какие там сбережения! Осталось двести рублей, все, что у меня есть.
– Тогда покупайте, покупайте все. Особенно консервы…
– Я их не ем, – покачала головой та, что постарше.
– Тогда икру. Я слышала, одна женщина купила десять кило икры в Елисеевском. Что она собирается с ней делать? Но мне-то что до этого? Я покупаю масло и спички.
– Неплохо бы еще соли, – заметила собеседница. – Чай можно пить без сахара, а вот пшено без соли не съешь.
– Ненавижу пшено! В рот не беру.
– Что ж, тогда икру. Вы любите икру?
– Нет. Может, колбасу? – задумчиво протянула молодая. – Копченую. В конце концов, вот уже двадцать лет, как пролетариат пришел к власти, и мы знаем, чего ожидать.
Женщина, стоявшая перед Татьяной, громко фыркнула. Те две оглянулись.
– Много вы понимаете! – почти взвизгнула пожилая женщина. – Это война!
Она невесело хохотнула, брызгая слюной.
– Кто тебя спрашивает? – возмутилась молодая.
– Они еще рассуждают об икре. Жрите, пока можно, потому что, помяните мои слова, к следующему январю на двести рублей буханки хлеба не купишь!
– Заткнись!
Татьяна опустила голову. Она терпеть не могла скандалов, особенно уличных стычек.
Двое мужчин покидали магазин с большими бумажными свертками под мышкой.
– Что вы купили? – вежливо осведомилась она.
– Копченую колбасу, – проворчал один, словно опасаясь, что Татьяна свалит его на землю и отберет проклятую колбасу.
Татьяна простояла в очереди еще полчаса, после чего ушла.
Не желая огорчать отца, она поспешила к автобусной остановке. Придется сесть на двадцать второй, идущий до Невского, раз уж известно, что там по крайней мере продают икру.
Икра? Но ее придется съесть максимум за неделю. Не продержится же она до зимы! Тогда в чем же цель ее покупки? Запасы на зиму? Нет, этого не может быть: зима слишком далеко. Красная армия непобедима: товарищ Сталин сам это сказал! Уже к сентябрю немецких свиней не будет на русской земле!
Когда она заворачивала за угол, аптечная резинка, придерживавшая ее волосы, лопнула.
Остановка была на другой стороне улицы, рядом с Таврическим садом. Отсюда она обычно уезжала на сто тридцать шестом к двоюродной сестре Марине. Сегодня же поедет в Елисеевский. Только нужно спешить. Судя по услышанному в очереди разговору, скоро даже икры не будет.
Но тут Татьяна заметила мороженщика.
Мороженое!
День вдруг показался ярче и приветливее. Мужчина сидел на маленьком табурете под зонтиком, защищавшим его от солнца, и читал газету.
Татьяна ускорила шаг.
Сзади послышался шум автобуса. Повернувшись, она увидела, что это тот, который ей нужен. Если побежать, она вполне успеет.
Девушка ступила на мостовую, оглянулась на мороженщика, помедлила и остановилась.
Уж очень хочется мороженого!