Мадам Жоффрен была не первой молодости, но довольно обаятельная и образованная дама. На вечерах у этой новой законодательницы литературных и художественных вкусов стало собираться так много гостей, что пришлось строго расписывать дни: понедельники предназначались для художников, среды – для литераторов. Но поначалу вся парижская богема собиралась у нее в одно и то же время. Иногда к мадам Жоффрен заезжала и госпожа Помпадур, бывал у нее и Станислав Понятовский, будущий польский король. Хозяйка дома состояла в переписке с некоторыми царствующими особами: сама Мария Терезия, эрцгерцогиня австрийская, советовалась с нею при выборе зятя.
Когда Мария Терезия, старшая дочь австрийского императора Карла VI, после смерти отца в 1740 году вступила на австрийский престол, она столкнулась со множеством претендентов, оспаривающих ее права на владение всеми землями австрийской империи. Прусский король Фридрих II не преминул воспользоваться женской слабостью и заявил о древних правах своего дома на Силезию. Были притязания и со стороны Испании. Франция просто хотела использовать благоприятный момент, чтобы ослабить свою давнюю соперницу – Австрию: к союзу, который она заключила с Баварией, подключились также Пруссия и Саксония. Но Мария Терезия получила настоящее мужское воспитание: с 14 лет отец уже брал ее на заседания государственного совета. Кроме того, ее супруг, герцог Лотарингский, в 1745 году был коронован австрийским императором под именем Франца I.
Война за наследство продолжалась до 1748 года. В этот год был наконец заключен Аахенский мирный договор, подтвердивший права Марии Терезии, но Силезию ей все же пришлось уступить Фридриху II. С приходом Помпадур политика Франции в отношении Австрии изменилась настолько резко, что спустя восемь лет, в 1756 году, Франция вступила на стороне Австрии в Семилетнюю войну, которая лишила Францию почти всех ее заморских колоний. Но это будет позднее. А пока мадам Жоффрен принимала у себя парижских знаменитостей.
Кумиром вечера был, конечно, Вольтер. Пятидесятидвухлетний Франсуа Мари Аруэт был в зените славы. Дважды он заключался в Бастилию за свои вольнодумные сочинения, после чего был выслан из Франции, жил в Англии, где пришел в восторг от английских буржуазных порядков. После нескольких лет изгнания он наконец с триумфом вернулся на родину, где получил должность королевского историографа. Совсем недавно он получил приглашение и ко двору прусского короля Фридриха II. Когда Фальконе появился в гостиной, Вольтер, потрясая какой-то книгой, восклицал: «Вот руководство для всех монархов, желающих быть просвещенными!» «Дух законов» – так было написано на обложке. Автор – Шарль Луи Монтескье – скромно сидел рядом. Эту книгу он писал двадцать лет.
Тихим голосом он объяснял: «Во все времена хотели знать, какой образ правления считать наилучшим. Когда правит один, но посредством установленных неизменных законов, – это монархия. Когда один правит по своему произволу, без закона и без правил, мы имеем деспотическое правление. Республика больше всего нуждается в разумности граждан. Когда является много граждан, равных по достоинствам и добродетели, правление должно превратиться в демократическое. Демократия покоится на имущественном равенстве, она годится для малых государств, единодержавие же – для больших. Но истинная свобода там, где есть разделение властей на законодательную, исполнительную и судебную, где эти власти противостоят друг другу. Эта тройственная схема неуклонно осуществлена в английской конституции. Законодательная власть должна быть вручена парламенту, избранному представителями народа. Королю должна принадлежать исполнительная власть, то есть наблюдение за исполнением изданных законов, а между ними должны стоять судьи, избранные тем же путем, что и парламент. Лишь равновесие этих властей позволяет избежать возможных злоупотреблений безграничной власти и обеспечить господство всеобщей воли, которая стремится к общественной пользе. Мы не можем изменить природные начала людей. Сосредоточение власти в одних руках или у одной из властей делает ее неконтролируемой и способствует злоупотреблениям, противопоставление же пороков и амбиций друг другу дает баланс интересов. Такой государственный механизм существует в Англии».