Я не понял ни черта, но кивнул. Расплатился. Помялся еще пару секунд. Не нашел, что еще сказать, попрощался и вышел. Вслед мне звякнул колокольчик и прозвучало:
- Приходите еще!
___________________________
Отпробовав второй сорт волшебного мёда, я отчего-то, сам не понимая отчего, разревелся, как последний пьяный мудила. Тискал урчащего кота, которого напугал своей внезапной истерикой. Целовался с усатой пыхтящей мордой. Я хотел прийти в себя, остановиться. Прекратить эту... чушь. Фигню на постном масле. Нет - на душистом мёде. Но пол-ложки мне хватило на полчаса очищающих рыданий. В голове от пролившихся слез стало легко и пусто. На сердце словно распустился новый цветок, необыкновенной красоты.
Я чего-то хотел. Я возжелал что-то неведомое всей душой и всем телом. И черт его знает, чего именно. Рожна? Похоже, я стал наркоманом хуже Винни-Пуха. Говорю «хуже», потому что медведь жрал в одно плюшевое рыло. А мне опять приспичило поделиться с кем-то еще!
Я заверил кота, что со мной всё в порядке. Умыл раскрасневшуюся харю холодной водой, причесался. И поехал к бабушке.
В детстве я обожал ездить к ба. Со временем то ли я стал привередливее и эгоистичней. То ли она постарела. Теперь посещение бабули я воспринимал как тяжкую повинность и увиливал от нее всеми правдами и неправдами. Заботу о ней я бессердечно свалил на плечи родителей, хоть они и не возражали. Никто не возражал. Ведь я был молод, я должен был посвящать всего себя карьере. И, как втихомолку надеялись предки, я обязан был позаботиться о собственной личной жизни. Они всё с большим нетерпением ждали, когда же я наконец приведу к ним девушку для официального знакомства. А я всё не приводил. Потому что некого было. Не то чтобы я был страшный и занудный. Или гей. Нет, просто... Просто как-то не срасталось. У девушек со мной, у меня с девушками...
- Ба! - изумился я, открыв дверь своим ключом.
Бабуля, в переднике поверх халата и в косынке на седой голове с явно свежей химической завивкой, хлопотала на кухне. Я не верил своему носу, еще на лестнице учуяв запах жарящихся творожников - фирменного блюда ба из моего беззаботного детства.
- Ты? - не меньше моего удивилась ба. - А я думала, мне зря сон приснился!
- Сон?
- Что ты нагрянешь! Вот я и сходила поутру в гастроном на углу, купила творожка, сметанки.
Она кокетливо поправила косынку. Я намек понял:
- Прическу сделала! - протянул я с уважением.
- Со скидкой по пенсионному! - гордо похвалилась ба.
- Но ты ж полгода не выходишь дальше лавочки. Как же твои ноги?
- А что ноги? - фыркнула ба. - Пока не отвалились, кое-как докостыляла.
- Творожники стоишь жаришь, - оценил я. Сглотнул слюнки.
- Не творожники, а сырники! - пригрозив мне деревянной лопаткой, поправила ба.
Так и не позволила ухватить горячий, румяный сырник-творожник. Обругала и отправила мыть руки. С антибактериальным мылом.
Потом усадила меня за стол в гостиной, выставила на свежую скатерть большущее блюдо дурманно-ароматной вкуснотищи, пышущей сковородным жаром, истекающей сливочным маслом. Принесла сметану, тарелки и большую ложку. И не позволила мне вскочить даже за тем, чтобы проверить, не подгорает ли последняя порция на кухне - сама шаркала туда-обратно, словно бы позабыв о грузе прожитых лет и больных суставах.
Так мы и чаевничали до полуночи, сдобривая творожники сметаной и мёдом, а чай подслащивая разговорами по душам. У ба, как всегда, была бессонница. А мне было не до сна, хоть и наел брюхо так, что джинсы позорно затрещали.
- Ты стал совсем взрослый, - напоследок сказала ба, разглядев-таки горчинку на дне моих глаз. Потрепала меня по колючей от щетины щеке. Стерла сухим узловатым пальцем с моей откормленной масленой морды следы сметаны.
Потом ба вздохнула, запахнулась в вязаную шаль, пахнущую древними духами, давно усохшими в своем флаконе в серванте. Смахнула наигранную слезинку с глаз и воспросила Боженьку, подняв выбеленные временем серые глаза к портрету Есенина на стене:
- Дождусь ли я правнуков, вот в чем вопрос?
- Ой, не начинай! - заржал я.
- Скажи, ты ведь этот?
- Который? - ухмыльнулся я.
- Ну, из этих. Из радужных, - с уверенностью предположила ба. - Если да, то не бойся! Я от тебя не отрекусь и наследство не перепишу ни на кого другого.
- Бог с тобой, ба, ты что такое городишь, - хрюкнул я. - Насмотрелась телека.
- Нет, я серьезно! - не отставала мой одуванчик. - Ты мне поверь, я согласная на всё, лишь бы тебя любили. Если есть у тебя хороший мальчик - приведи, покажи мне. Отец с матерью тебя не благословит, а я благословлю! Поедете в Америку, я из похоронных денег добавлю, если на билеты вам не хватит, там поженитесь, как положено...