Предложение чешского дипломата звучало более радикально:
– Слушайте, господа, а что, если мы его подкупим, а?
– Вы предлагаете дать ему взятку, так что ли надо вас понимать, пан Любомир?! Да он швырнёт вам в лицо ваши же деньги! – запротестовал Каменский.
– Пан Войцех, вы, как обычно, бежите впереди лошади… Подкупить, дать взятку можно по-разному… Можно это сделать так, как предлагаете вы…
– Я?! Я до такого абсурда ещё не дошёл! Вы за кого меня принимаете, пан Любомир?! Я, видите ли, предложил дать русскому взятку! Вы, именно вы, предложили это сделать, а не я!! – возмущению поляка не было предела.
– Совершенно верно, пан Войцех, именно я предложил подкупить русского, но подкуп осуществить не в лоб, а исподволь… – нисколько не смутившись под натиском Каменского, спокойно произнёс чех. – Скажем, проиграть ему энную сумму, а? После этого у него пропадёт всякое желание докладывать в КГБ о том, что мы здесь собираемся… Ну, каково?
– Ну что ж, это неплохая идея, – откликнулся консул. – Можно считать, что у нас уже наметился запасной вариант нейтрализации русского. Только вот в чём загвоздка, господа. Мы ведь ни разу не видели его в деле. А что, если он из разряда «везунчиков», что, если ему карта валом валит, или, того хуже, он – шулер, а? В таком случае мы с вашим «подкупом исподволь», пан Гржинек, не то что в луже – в заднице окажемся! Молчите? То-то же! Надо сначала дать ему сыграть, предоставить возможность проявить себя, а потом уже хвататься за головы или… за бумажники!..
Вы-то почему молчите, герр Гольдман, будто вы не из нашей команды? Я, конечно, понимаю – вам не грозит проработка на партийном бюро и досрочная высылка на родину за посещение казино, поэтому вам не понять наших опасений, но вы же наш партнёр! Неужели вам безразлично, что наша компания распадётся?
– Я не разделяю ваших опасений, господа, потому и молчу… Раньше я считал, что незнание внушает оптимизм. Слушая вас, я пришёл к другому заключению: ваше незнание внушает вам пессимизм и опасения… Вам, но не мне! Потому что я знаю о русском чуть более вашего! И уж никак не могу согласиться с господином Каменским, что Леон к нам подослан…
– Но откуда такая уверенность?! – вскричал поляк и, тут же взяв себя в руки, спокойно добавил:
– Вы, герр Гольдман что-то не договариваете… Уж будьте так добры, просветите нас, чтобы мы не громоздили тут нелепицы на небылицы… Поделитесь вашими знаниями о русском, вашей осведомлённостью… Ну, невежды мы, что поделаешь!
– Вы преувеличиваете не только опасность, исходящую от русского дипломата, господин Каменский, но и мою осведомлённость… Я не ошибся, сказав, что знаю о нём чуть более вашего… Но это «чуть-чуть» позволяет мне не согласиться с вашим видением русского атташе и с вашими выводами в его отношении… Одна случайная встреча подсказала мне, что наш новый знакомый – азартный и весьма увлекающийся мужчина… Полагаю, что он пришёл сюда в поисках острых ощущений, а не для того, чтобы выследить, а затем «сдать» вас, пан Каменский, вашим партайгеноссе из парткома! Думаю, ваши опасения безосновательны…
– Да что вы всё ходите вокруг да около, герр Гольдман! – не выдержал поляк. – Говорите же наконец по существу, не дети ведь перед вами! Вы будто молитву перед обедом читаете, или проповедь на паперти… Извините, доктор, нервы…
– Может быть, господин Каменский, вы и правы – я несколько затянул вступление… Ну так вот, теперь по существу. Только должен вас предупредить, сначала мне придётся говорить не о русском, а о других, более известных вам персонажах. Так что не торопите меня!..
Вы, конечно, помните громкий скандал в итальянском посольстве, когда в прошлом году повесился их молодой вице-консул… К сожалению, забыл его имя…
– Альдо… Альдо Бевилаква, – подсказал всезнайка Фогель.
– Вот-вот – Альдо! – обрадованно произнес австриец и тут же, поняв свою оплошность, с трагической ноткой в голосе добавил:
– Я тогда был приглашён в итальянское посольство, чтобы составить заключение о смерти… Ну вы же знаете, что до введения в эксплуатацию американского культурного центра я был единственным врачем-иностранцем в Катманду.
Приходилось выступать в разных ипостасях – я был и оперирующим гинекологом, и терапевтом, и даже психиатром… Всё это позволило мне проникнуть в такие тайны проживающих здесь европейцев и американцев, которые не снились ни непальской полиции, ни местной службе безопасности. Пациенты раскрывали мне такие секреты, которыми, быть может, не всякий приговорённый к смерти преступник поделится с причащающим его священником.