Письма сына походили на проповеди, что сердило Антона. «Не понимаю, как у меня вырос такой сын, – жаловался он Кате, дочитывая очередное из них. – У него напрочь отсутствует чувство юмора». И перечитывал письмо еще раз в надежде обнаружить хоть какие-то признаки сыновней любви.
Раздались гудки, и в доме сына включился автоответчик. «С тех пор как он стал знаменитым, – подумал Антон, – до него не дозвонишься. Он заботится об униженных и оскорбленных, а к родным потерял всякий интерес. Впрочем, может, это и к лучшему, что его нет дома. Не то опять начал бы читать мне мораль. Обвинил бы в семи смертных грехах и добавил к ним еще парочку от себя лично. Например, осудил бы меня за то, что я бросил родину и живу с женщиной, не связав себя с ней узами брака. Что я всегда поддавался женщинам, которые сбивали меня с истинного пути. Только о моем настоящем грехе он промолчал бы – о том, что я ушел из семьи, когда он был подростком. Про это он никогда не говорит».
Антон вытащил из пишущей машинки адресованную самому себе надгробную речь, отложил в сторону и принялся за новую. Не такую мрачную. Посвященную Никите. Дописав, он какое-то время мерил ногами комнату, расхаживая из угла в угол. Затем подошел к телефону и еще раз попытался дозвониться до Новосибирска.
Бен-Цук набрал известный ему одному номер. Трубку сняла секретарша начальника военной базы.
– Мирит?
– Меня зовут не Мирит.
– Могу я поговорить с начальником базы, с Шушу?
– С полковником Хамиэлем? – удивилась секретарша. – Он уже год как перевелся в штаб.
– А с Чомпи, начальником разведотдела?
– Он давно демобилизовался.
– Тогда с Кифи. Или… с Хушхашем.
– Не знаю таких. А вы, простите, кто?
– Майор запаса Моше Бен-Цук, – стараясь придать голосу твердости, представился он. – Не так давно служил на вашей базе старшим офицером. Сейчас мне срочно надо кое-что выяснить.
– Объясните, какой у вас вопрос, – чуть нетерпеливо предложила она, – чтобы я знала, с кем вас соединить.
Он изложил ей суть дела, и она переключила звонок на кабинет начальника особого отдела.
В трубке зазвучала знакомая бодро-механическая мелодия ожидания ответа – хоть ее не поменяли. Бен-Цук представил, как сигнал спускается по этажам и шахтам, скользит по коридорам, проникает сквозь двери с кодовыми замками, пока не доберется до самого низа, до кабинета начальника особого отдела. На этой базе чем выше твоя должность, тем глубже под землей ты сидишь.
– Добрый день.
«Сколько спеси в голосе, – подумал Бен-Цук. – Неужели я раньше тоже таким был?»
– Здравствуйте, – сказал он. – Я майор запаса Моше Бен-Цук.
В трубке воцарилось долгое молчание. Видимо, особист рылся в памяти, пытаясь вспомнить, кто это.
– Кто-кто? – наконец переспросил он, и Бен-Цук услышал щелчок компьютерной мышки.
– Майор Моше Бен-Цук, – повторил он и, не дождавшись ответа, завел сбивчивый рассказ о Наиме.
– Достаточно, – перебил его особист. – Я в курсе этого дела. Но при всем уважении обсуждать с вами подобные вещи по телефону не могу. Скажу одно: у нас крайне серьезные подозрения. Речь идет о шпионаже и угрозе государственной безопасности.
– Но он всего лишь…
– Кроме того, – снова перебил его особист, – какой болван догадался строить микву именно на том месте? Это угрожает безопасности страны!
– Мэр города, господин Авраам Данино, приказал мне…
– Передайте Данино, чтобы передвинул эту чертову микву на пятьдесят метров влево.
– Передвинул? – ужаснулся Бен-Цук. – На данном этапе? Вы хоть представляете себе, сколько денег мы уже вбухали в стройку? Заложили фундамент. Возвели строительные леса. Вы представляете, во что нам обойдется ее передвигать? И сколько времени это займет?
– А вы знаете, сколько потратили на разработку истребителя «Лави», а потом проект свернули? Ничего не поделаешь, Бен-Цук. За ошибки надо платить.
– Вы не понимаете, – взмолился Бен-Цук. – От этой миквы очень многое зависит. Прошу вас, давайте поищем другое решение.