— Не пьёт. Лучше не надо, чел не в себе, кинется ещё, праздник нам испортит.
В квартире их ждали родители Мити — папа Георгий, отставной военный, невысокий, худощавый и улыбчивый; мама Ирина, учительница русского языка, щебетавшая таким южным, таким мягким украинским говором, от которого сразу становились тепло. Выпили по стопке вишнёвки, а ко второму тосту на столе возникла утка с яблоками и печёной картошкой. Дальше пили за здоровье бабушки из Киева, за родственников в Одессе и Забайкалье, за учеников тёти Иры.
— Мальчики, вы хотите посмотреть Медведева по телеку? Ну и правильно, что там слушать, пойдёмте лучше на лоджию, сейчас станут салюты пулять, — сказала Ирина, — у нас чудесный вид, который вот-вот пропадёт: на пустыре весной начнётся стройка. Я каждое утро пью кофе и смотрю на Чатыр-Даг, на эти маленькие сосенки у обрыва. Новый дом всё закроет. Ну да ладно, что это я… Папа, неси шампанское, всё пропустим!
И начались фейерверки.
— Туплю, тёса! Могли же на крышу влезть, Алим и его кореша точно там тусят. С крыши центр видать!
— Забей, тёса, вот уже всё и закончилось.
Ирина закурила тоненькую ментоловую сигарету:
— Какая крыша, сынок? Там сейчас настоящий каток, придумал ещё.
— С крыши тоже никак. Слабовато пуляют. Видно, народ на двенадцать часов пиротехнику бережёт, — подытожил Георгий.
Под новый год Димка подстригся совсем коротко, и у окна на лоджии ему было неуютно. А за шапкой и курткой лень идти. Уже минус пять, наверное. Из головы не идёт тот чудак в машине. Как он греется? Включает мотор? А если бенз закончится? Какая же гадость — вот так пожениться. Обнимаешь женщину под цветным одеялом, закидываешь на неё ногу, целуешь сладко в ушко, утром вы пьёте кофе вдвоём… А потом ты уже один в ржавом «Москвиче».
— Мам, мы с тёсой собираться будем, чтобы к тёте Вале успеть, — сказал Митя.
— Так, быстрый ты мой. Давайте нашу любимую споём, и еще по рюмочке, а потом идите. Папа, наливай!
Настойку дядя Георгий делал сам, из вишни с огорода, а проверенный спирт покупал у сослуживца. Вишнёвка всегда выходила крепче сорока градусов и прекрасно пилась на морозе. Димка знал фирменный вкус — его семья дружила с родителями Мити много лет, и пару раз в год все собирались за столом, чаще летом, на даче.
Ирина запела, а со второго куплета подхватили Георгий и тёзки:
Шёл казак на побывку домой,
Шёл он лесом, дорогой прямой.
Обломилась доска,
Подвела казака —
Искупался в воде ледяной.
Он зашёл на крутой бережок
И костер над рекою разжёг.
Мимо девушка шла
И к нему подошла:
«Что с тобою случилось, дружок?»
Отвечал ей казак молодой:
«Осетра я ловил над водой.
Буйна речка быстра,
Не поймал осетра,
Зачерпнул я воды сапогом».
Говорила казачка ему:
«Не коптись ты, казак, на дыму.
Уходить не спеши,
Сапоги просуши,
Разведем мы костёр на дому».
Был казак тот ещё молодой,
Да к тому же ещё холостой.
Эх, дощечка-доска,
Подвела казака —
Не дошел он до дому весной.
В коридоре тётя Ира вручила Димке бутылочку ликёра, «для мамы», а сыну — пакет с закусками. Поправила воротник Митиного пальто.
— Сына, напишешь мамке смс, когда доедете?
Митя кивнул и обнял маму. Студенты вышли из подъезда. Пахло горелым картоном, на снегу валялись конфетти. Снег летел хлопьями. В «Москвиче» на передней панели мерцала свеча, Мите от вида этой свечи вдруг стало не по себе, и они с другом пошли молча. Минут пятнадцать скользили по пустой широкой дороге, под горой нашли зелёный огонёк такси и понеслись на окраину Симферополя, в село Перово.
Когда тёзки поднялись на третий этаж, то услышали, что в комнате поют, дождались окончания песни, а потом Димка толкнул незапертую дверь. За столом, кроме мамы, уже сидели его бабушка с дедушкой. Деда, широко улыбаясь, курил трубку, и под оранжевым абажуром клубился дым. Папы в этот раз за столом не было — он ушёл в рейс и встречал новый год на корабле.
— А вот и наши гитаристы, — сказала тётя Валя, выходя к сыну и Мите, — не опоздали, молодцы! Руки мойте и садитесь скорее, я пока вам оливьешку положу, рыбку. Сейчас Ющенко вещать будет.
Как только цифры на экране показали полночь, всё село взорвалось грохотом фейерверков, петард и хлопушек. На балконе лежал заготовленный заранее Димкой «запас», который студенты сожгли за пять минут. В огороде под балконом вертелась какая-то адская пылающая карусель, рядом с которой пританцовывал сосед, над центром села вспыхивали и гасли разноцветные сферы — не обошлось без подарка от генерального спонсора, директора птицефабрики. Когда студенты вернулись за стол, бабушка Муся что-то горячо рассказывала тёте Вале и повернулась к внуку: