— Этот наводненный тараканами бордель — это и есть новое начало? Почему ты не пришла ко мне?
— Как мило. И что бы ты сказал?
Ничего, что она не успела услышать. Но он не позволил бы ей туда вернуться. Не допустил, чтобы она упала в обморок на улице.
— Ты вышла за меня замуж, чтобы получить доступ к своему трастовому фонду. Нет?
Она нехотя кивнула. Почему она прячет глаза? Из чувства стыда? Или скрывает что-то?
— Хотела помочь отцу. Но экономист из меня вышел не очень толковый. Я хорошо знаю работу электронных СМИ, но он считал это бесполезным, консерватизм брал верх. Да если бы он и решился, уже было слишком поздно.
— И ты на мели.
— Я на таком дне, что оттуда видны только звезды.
— Ты говоришь правду? Потому что, если на самом деле речь идет о наркотиках или чем-то подобном, лучше сказать. Я помогу тебе.
— Если бы. Тогда хотя бы не было так больно.
Казалось, она не врет, но все же…
— Как бы мне хотелось тебе доверять.
— А что изменится? Я благодарна тебе за больницу. Попытаюсь вернуть долг, когда выиграю в лотерею, но… но с завтрашнего дня наши жизни снова не будут пересекаться, так что…
Она пыталась не выдать волнения, произнося эти слова, но сердце екнуло.
— Было бы здорово, но я уже взял на себя ответственность за твои счета в больнице. За тебя. Что мне делать? Отпустить обратно на улицу? В разгар зимы? Так получилось, что у меня есть совесть.
— Намекаешь, что у меня ее нет?
— Ты действовала из чистого расчета.
— Брачный контракт составил ты, я его просто подписала.
— И забрала деньги через три недели после заключения брака.
— Мне требовалось отдать свою девственность за право стоять в ряду подстилок Тревиса Сандерса?
Как же ей хотелось услышать, что это не так. Что она значила для него гораздо больше. Чтобы он вспомнил, как она была готова отдать ему свою девственность в порыве страсти, без денег и кольца. Это он сделал предложение и убедил ее, что ему не все равно.
— Даже странно, что ты не продала нашу историю журналистам, раз так нуждалась в деньгах.
По ее лицу он все понял.
— Ты думала об этом, да? А мне-то казалось, между нами было влечение.
— Неужели? Правда? Может, перестанешь уже самоутверждаться за мой счет и вспомнишь, почему сам женился на мне?
— Ты знаешь почему. Ты отказывалась спать со мной, пока я не надену тебе на палец кольцо.
— И ты так хотел залезть в мои трусики, так хотел быть человеком, лишившим меня девственности, что настоял на нашем браке. А потом? Раздуваясь от гордости, привел свою милую невесту знакомиться с семьей? Да ты даже не сказал, что у тебя есть сестра. И эта сестра ничего не знает обо мне. А отец?
Все было понятно без слов.
— Ты никогда не думал о влечении между нами. — Слова лились сплошным потоком, но изнутри они раздирали ее и причиняли невыносимую боль. — Так боялся, что брак тебя поработит. Мы никуда не ходили, а если по случайности встречались с твоими знакомыми, ты даже не считал нужным нас познакомить. Не то чтобы ты игнорировал ту часть информации, где говорилось обо мне как о твоей жене. Ты игнорировал меня как часть своей жизни.
Его молчание оставило еще один шрам на сердце.
— Ты не позволил мне сменить статус в социальных сетях; сказал, что хочешь владеть мною единолично. А сам каждый день уходил на работу, оставляя в одиночестве в квартире, где даже трогать ничего нельзя было.
Молчание. Шрам.
— Ты говорила, что пишешь статьи для отца. Почему я никогда не видел их?
Хватит унижений. О том, как относился к ней отец, она рассказывать не будет.
— Еще до брака ты планировал развод. Поэтому ты составил этот контракт. Тебя заботило только, как свести к минимуму ущерб твоей репутации. Ты не вложил в наши отношения ничего, кроме денег, которые я забрала. С твоей стороны это было точно таким же расчетом. Мой уход нанес удар твоему эго, но никак не твоему сердцу. Скажи, что я ошибаюсь, давай.
Как бы ей хотелось услышать, что это было не так. Что хотя бы какая-то доля романтики в его отношении присутствовала.
— Хорошо. Ты права. Я знал, что это ошибка, еще когда мы произносили клятвы.
Как больно. Ну почему она не умерла на улице? Это было бы лучше, чем вот так страдать.