— Я скоро ухожу. Поэтому хочу с вами попрощаться. И постарайтесь так уж сильно не расстраиваться. Держитесь, мисс Твиттертон. Будьте мужественной и, если сможете, мы ждем вас в воскресенье на воскресной службе, как обычно. Придете? Мы на вас так рассчитываем.
— Да, конечно. В воскресенье. Конечно, дорогой мистер Гудекер. Если вы хотите, я постараюсь…
— Я вам очень признателен.
— Спасибо большое, я… вы… все так добры ко мне.
Немного смущенная и бесконечно благодарная мисс Твиттертон убежала наверх.
— Бедная женщина! — воскликнул викарий. — Какой удар для нее! Эта нераскрытая тайна висит над нами дамокловым мечом…
— Да, — рассеянно согласился Питер, — ничего хорошего.
Харриет посмотрела на него и вздрогнула. Он холодно смотрел на дверь, за которой только что скрылась мисс Твиттертон. Харриет подумала о шоке на крышу и об этих ящиках. Интересно, осматривал ли их Кирк, подумала она. Если нет, то что тогда? Что может быть в этих коробках? Орудие убийства, а на Нем кровь и прядь волос жертвы? Ей показалось, что прошло уже много времени, когда мистер Гудекер, Который молча любовался своим новым приобретением, внезапно нарушил молчание:
— Да, но это очень странно! Очень странно!
Возглас святого отца будто вывел Питера из транса.
— Что странно, святой отец?
Озадаченный викарий вглядывался в уродливые ветки над головой. Питер тоже поднял голову, но, так как кактус висел примерно в четырех дюймах от него, ничего не смог рассмотреть.
— Вы только посмотрите на это! — трагически шепотом произнес мистер Гудекер. — Вы видите, что это?
Он порылся в кармане, достал карандаш и ткнул в самый центр растения.
— Отсюда, — сказал Питер, отступая на шаг назад, — это выглядит, как пятно милдью. Весьма обычная для кактуса болезнь! Хотя мне плохо видно. Но, может, это просто молодой побег?
— Это милдью, — горько сказал викарий. Харриет поняла, что нужно выразить соболезнование, взобралась на стул и внимательно рассмотрела несчастный кактус.
— На листьях еще больше. Если это, конечно, листья, а не шипы.
— Кто-то, — сказал мистер Гудекер, — налил слишком много воды. — Он укоризненно посмотрел на обоих.
— Мы до него даже не дотрагивались, — попыталась оправдаться Харриет. Она вспомнила про Кирка и Бантера и замолчала. Но они вряд ли стали бы поливать кактусы.
— Я гуманист, — сказал Питер, — и хотя я не люблю эту колючую пакость…
Он тоже неожиданно осекся, и Харриет увидела, что выражение его лица изменилось. Она испугалась, у него было такое же выражение лица утром, когда ему снился кошмар.
— Что случилось, Питер?
Он полушепотом сказал:
— «И мы шли через колючие кусты, и они все кончались…»
— Уже осень, — сказал викарий. — Поэтому нужно поливать реже, намного реже.
— Конечно, — сказала Харриет. — Но все это мог натворить только ваш хваленый Кратчли.
— Думаю, это именно он, — сказал Питер, будто возвращаясь к ним из далекого путешествия. — Ты помнишь, Харриет, он сказал Кирку, что поливал их в прошлую среду, а потом еще подводил часы перед уходом?
— Да.
— А позавчера он опять его поливал.
— Да, конечно, мы все это видели.
Мистер Гудекер пришел в полнейшее негодование.
— Но, моя дорогая леди Вимси, он не мог этого сделать. Кактус — дитя пустыни. В холодное время года его нужно поливать не чаще одного раза в месяц!
Питер, стараясь разгадать свою маленькую тайну, мысленно опять вернулся в утренний кошмар. Вполголоса он пробормотал:
— Не могу вспомнить…
Но викарий не обращал на него никакого внимания.
— Кто-то его недавно трогал, — возмущенно сказал он. — Вы и цепь повесили совсем другую. Та была короче!
У Питера перехватило дыхание.
— Вот оно! Цепь! Мы все были скованы цепью.
Лицо Питера стало неподвижным, словно древняя маска.
— Расскажите-ка мне подробнее об этой цепи, святой отец.
Глава XX Если знаешь, Как, поймешь, Кто
Маленькие и большие потрясения стали такой же неотъемлемой частью повседневной жизни Тэлбойз, как завтрак или восход солнца. Поэтому Харриет ничуть не удивилась, когда в этот самый момент в комнату вошел Бантер. За его широкой спиной угадывались силуэты Пуффетта и Кратчли.
— Если ваше сиятельство не возражает, нужно вынести мебель из гостиной.
— Понимаете, — Пуффетт выступил вперед, они работают по контракту. И если бы мы сейчас помогли им вытащить хотя бы это… — он махнул пухлой ручкой в сторону огромного тяжелого шкафа.
— Хорошо, — сказал Питер. — Только быстро. Забирайте его и уходите.
Бантер и Пуффетт ухватились за один конец шкафа и с трудом сдвинули его на несколько дюймов. На стене повисли серые сети паутины. Кратчли подхватил другой конец, и они сделали еще одну попытку.
— Да, — продолжал мистер Гудекер. Если им овладевала какая-то идея, то она цепко держала его сознание, как актиния. — Да, думаю, старая цепь стала уже ненадежной. Может быть только одно объяснение. Да вы посмотрите, как разросся кактус!
Шкаф медленно двигался к выходу. А так как и занимались не профессионалы, а любители, он на секунду замер на пороге и прочно застрял в дверном проеме. Питер нетерпеливо снял пиджак.
— Терпеть не может, — подумала Харриет, — когда что-то делают спустя рукава.
— Ну еще разок, взяли, — сказал Пуффетт.
По счастливой случайности или по велению свыше, но, не успел Питер дотронуться, как громадное чудовище вздрогнуло и медленно поплыло через порог.
— Вот так! — сказал Питер. Он закрыл дверь и остановился в задумчивости. — Да, святой отец. Так что вы говорили о цепи? Раньше она была короче?
— Да, короче. Я совершенно уверен. Дайте-ка погляжу. Горшок висел примерно здесь.
Он поднял руку на несколько дюймов выше своей головы.
Питер подошел ближе.
— Примерно на четыре фута выше. Вы уверены?
— Абсолютно уверен. Да и…
Вошел Бантер со щеткой в руках. Он направился к Питеру и начал отряхивать пыль с его брюк. Мистер Гудекер с интересом наблюдал за происходящим.
— Да, — он отошел к окну, уступив дорогу Пуффетту и Кратчли, которые взяли одно из кресел, — вечно с этими шкафами проблемы. За ними так трудно вытирать пыль. Моя жена постоянно жалуется.
— Довольно, Бантер. Неужели мне нельзя немного походить грязным, когда хочется?
Бантер понимающе улыбнулся и принялся за вторую штанину.
— Боюсь, продолжал викарий, — я бы доставил вашему слуге много неприятностей, если бы он работал у меня. Жена говорит, что я ужасно неаккуратный. — Он проводил взглядом Кратчли и Пуффета тяжелым креслом в руках. И когда закрылась дверь, в его сознании, которое несколько отставало от зрения, родилась счастливая догадка.
— Послушайте, а может, это Кратчли заменил цепь? Давайте его об этом спросим.
— Бантер, — строго сказал Питер, — ты слышал что я сказал? Можешь почистить мистера Гудекера, раз ему это так нравится. Меня чистить не надо, я отказываюсь.
За внешней веселостью Харриет угадала настоящее раздражение, которого раньше никогда не слышала. И впервые после свадьбы он совершенно забыл о ее существовании. Харриет взяла брошенный на стул пиджак Питера и попыталась найти сигареты. Но от ее внимания не укрылись еле заметный кивок Питера и деловитый взгляд Бантера.
Ни слова не говоря, Бантер отправился чистить викария, а освобожденный Питер подошел к камину. Здесь он остановился и взглядом окинул комнату.
— Да, действительно, — мистеру Гудекеру, похоже, понравился новый жизненный опыт. — Приятно, когда за тобой кто-то ухаживает.
— Цепь, святой отец, — настойчиво повторит Питер, — Где?..
— Ах, да, — вспомнил викарий, — я хотел сказать, что это совершенно новая цепь. Старая была медной, такой же, как кашпо. А эта, смотрите…
— Питер! — невольно вскрикнула Харриет.
— Да, — сказал он. — Теперь все понятно, — он дотянулся до цепи и с легкостью вынул из нее запутавшиеся колючие ветки. Опять вошел Кратчли, но на этот раз с человеком по имени Билл. Они направились к другому креслу.