— Ты считаешь, у меня есть проблемы?
Дернув за очередной плотный слой шкур, покрывающий мою грудь, она, улыбаясь мне, наклоняется ко мне поближе.
— Или же тебе просто нужно несколько дней отвлечься от всего этого.
Она позволяет шкуре скользнуть на пол, и тогда на мне нет ничего, кроме жилета и леггинсов. Обойдя вокруг, Кайра встает позади меня, ее рука скользит по моей спине.
— Ты что, соблазняешь меня? — спрашиваю я ее. — Стоит ли мне надеется получить подарок в знак ухаживания?
— Никаких подарков в знак ухаживания. Но… неужели было бы так плохо, если б я соблазнила тебя? Мне прекратить? — она прижимается щекой к моей руке и обнимает меня сзади, положив руки мне на живот. — Неужели так плохо, что мне нравится прикасаться к своей паре?
— Нет, совсем неплохо. — Мое дыхание ускоряется, и то, что она прижимается своим меньшим телом к моему, заставляет меня жаждать большего. У меня аж руки чешутся от желания прикоснуться к ней, бросить на шкуры и тут же врезаться в ее приветливое тело… но она вынашивает мой комплект. Мы должны быть осторожны. — Ты не устала? — спрашиваю я ее вместо этого. — Наверное тебе стоит полежать и отдохнуть?
— Отдохнуть? От того, что просидела все утро в санях? — насмешливо фыркнув, она одной рукой скользит к моему члену. — Вообще-то, я чувствую себя отлично, — ее пальцы скользят вверх и вниз по моей кожаной одежде. — И, судя по всему, ты тоже чувствуешь себя неплохо.
Я испускаю стон от ее легких, как перышко, прикосновений. Этой незначительной ласки достаточно, чтобы мой член затвердел, и я прижимаю свою пару к себе сильнее. Я откидываю голову назад, своим телом отдаваясь ее прикосновениям.
— Это потому, что у меня самая прекрасная пара в обеих пещерах, — говорю я ей. — От одной мысли о том, что она принадлежит мне, я становлюсь до невозможности твердым.
— Тогда удивительно, что ты не расхаживаешь со стояком круглосуточно, — поддразнивает она, проводя губами по моей обнаженной руке и легонько прикусывая меня. — Тогда, бродя по покрытым снегами холмам, твой член стоял бы столбом на всеобщее обозрение.
— С чего ты взяла, что его у меня нет? — поддразниваю я в ответ, потому что мне нравится ее шаловливое настроение. — Откуда ты знаешь, что я не останавливаюсь каждые несколько шагов, только чтобы поласкать свой превосходный член, думая о своей паре?
Хихикая, она выходит из-за моей спины.
— Потому что каждый раз, когда ты возвращаешься в пещеру, ты так нетерпелив, увидев меня. Если бы ты целыми днями поигрывал со своим членом, ты и близко не смог бы продержаться так долго, как ты это можешь.
Ее щеки заливает румянец. Став моей парой, даже после многих поворотов луны моя Кайра по-прежнему стесняется, когда говорит дерзости, словно ожидает получить резкий отказ.
Это невозможно. Я никогда не откажу ей, особенно, если она жаждет моих ласк. Это величайший из даров.
— Значит, ты говоришь, у меня отличная выносливость? Мне приятно это слышать, моя милая пара. Иногда мне так хочется продержаться еще дольше, просто чтобы доставить тебе удовольствие.
Я распускаю ее гриву, сплетенные в косу, и пропускаю пальцы сквозь ее мягкие локоны.
— Если ты продержишься еще дольше, я могу рассыпаться на части, — дразнит она меня.
— Ты мне льстишь.
— Ты это обожаешь.
— Да, обожаю.
Улыбнувшись мне, Кайра стягивает с меня жилет. После этого ее руки берутся за мои леггинсы, и я позволяю ей раздеть меня, хотя я не подпускаю ее к моим сапогам, поскольку не хочу, чтобы она наклонялась больше, чем сейчас. Удивленная моим упрямством, она закатывает глаза и принимается раздеваться сама.
Думаю, я никогда не перестану радоваться своему счастью, что у меня теперь есть пара. Смотреть, как от нетерпения светятся ее глаза, когда я стою перед ней обнаженным, наслаждаться зрелищем, как раскрываются взору знакомые изгибы ее тела, когда она снимает с себя одежду. Помогая ей, я позволяю ей опираться на мое плечо, пока она скидывает сапожки и леггинсы, и тогда мы оба раздеты друг перед другом. Я спаривался с Кайрой уже столько раз, что со счета сбился, но каждый из них столь же яркий и потрясающий, как и первый. Я никогда не устану от ее улыбки, смотреть на ее бедра или румянец на ее щеках, когда она кончает. Я никогда не устану от нее, до конца своей жизни.
Мой кхай сделал для меня самый правильный выбор.
И пока я стою тут, улыбаясь своей паре, как влюбленный дурачок, моя бедная женщина вся дрожит, и соски ее полных грудей сморщиваются, реагируя на холод.