После этого Джессика судорожно перевела дыхание и почувствовала, что у нее дрожат колени.
— Извини, что пришлось оставить тебя одну. Надеюсь, тебе было не очень тяжело без меня, — сказал Ринальдо и нахмурился, видя напряжение, написанное на бледном лице жены. — С тобой все в порядке, любимая?
— Нет, со мной не все в порядке! — отрезала она, а затем в деталях поведала мужу о своем визите к адвокату.
— Но, Джесси, я думал, что больше не услышу этой чепухи! — раздраженно воскликнул Ринальдо.
— Лично мне уже не кажется, что это чепуха! — возразила Джессика.
— Я предпочел оставить эту неправдоподобную байку без внимания, — заявил Ринальдо, игнорируя восклицание жены, — поскольку предположил, что все дело лишь в ядовитых словах моей смутьянки-родственницы Лоренцы.
— С которой, как она мне сообщила, у тебя была интрижка! И может быть, вы до сих пор спите вместе — откуда мне знать? — процедила Джессика сквозь зубы.
— Дио мио! С какой стати? Эта женщина ничего для меня не значит! — прорычал в ответ Ринальдо, а затем принялся убеждать Джессику, что у него и в мыслях не было жениться на ее деньгах. — Как ты только можешь так думать, Джесси? Как можешь быть настолько непроходимой дурой? — восклицал он, явно утратив над собой контроль. — Неужели ты совсем меня не знаешь, раз веришь подобной ереси?
Но насколько могла судить Джессика, факты трактовались однозначно. И подтверждались документально.
— Если, как ты говоришь, я верю ереси, объясни, откуда взялась приписка к завещанию, которую дедушка сделал через несколько часов после того, как ты объявил о твоем желании жениться на мне? — ехидным тоном поинтересовалась Джессика, чувствуя, как голова начинает раскалываться от боли. — Теперь ты станешь доказывать, что и Лоренца Кардуччи, и твой дядя Витторио лгали? Или что приписка — подложная? — издевательски добавила она.
— Нет, не стану. Если ты решила поверить Лоренце и моему дяде — это твое дело. Но ты очень ошибаешься насчет денег, которые мне оставил мистер Энгус! — горячо произнес Ринальдо, который, не в силах усидеть на месте, принялся расхаживать по кабинету. — Я ничего не знал о них. Я не просил этих денег и не ждал их!
— Так я и поверила!
— Не стану утверждать, будто мне не была нужна такая сумма, — продолжил Ринальдо чуть более спокойно.
Он опустился в кресло и взъерошил руками кудрявую шевелюру.
— Ну, конечно же! — Джессика издала нервный смешок. — И теперь ты мне будешь рассказывать, что все случившееся — результат стечения обстоятельств, да?
Взвинтив себя до крайности, Джессика оказалась совершенно не в состоянии контролировать свои поступки и слова. Одержимая негодованием, она металась по кабинету, проклиная Ринальдо и размахивая руками как безумная.
— Все, довольно! — решительно сказал он, быстро поднялся и, подойдя к Джессике, положил ей руки на плечи.
— Не прикасайся ко мне! — взвизгнула она, оттолкнув мужа. — Твои чары на меня больше не действуют!
— Успокойся, Джесси. Гневом ты ничего не достигнешь.
— Ну вот, наконец-то ты сказал правду! — с горечью воскликнула Джессика. — Теперь мне все ясно. Я была дурой, разве нет? Все той же глупой школьницей с мозгами, забитыми романтической чепухой. Ты знал, что некогда я влюбилась в тебя по уши. Почему бы еще раз не попробовать охмурить меня, решил ты.
— Прошу тебя, Джесси, это же безумие! Ради Бога приди в себя!
— О, манипулировать мною оказалось на редкость легко! — Одержимая болью и гневом Джессика почти не слышала Ринальдо. — Наверняка вам обоим понравился этот план. Я так и вижу вас вместе: «Она всегда была без ума от тебя, мой мальчик. Так почему бы тебе не съездить в Абердин?» — передразнила она голос своего деда.
— Ничего такого не было, — горячо возразил Ринальдо. — Да, я виделся с мистером Энгусом. И обсуждал с ним, как коллега с коллегой, состояние дел и мои надежды, связанные с модернизацией семейной фирмы.
— А, так ты признал наконец хоть часть правды!
— Однако уверяю тебя, Джесси, что твое имя всплыло лишь единожды, когда твой дедушка сказал, что ты управляешь отделением его фирмы в Абердине, куда наверняка попал потерянный груз.
— Да неужели?
И Джессика презрительно рассмеялась.
— Клянусь, я говорю правду! — взорвался Ринальдо. — Если честно, я скрыл от тебя только одну вещь: когда мы обедали в тот день, твой дедушка сказал мне, что дни его сочтены. Но он не хотел, чтобы ты знала об этом, и я с уважением отнесся к его воле. И это, — добавил он, в упор глядя на жену, — единственное, что я утаил от тебя!
— Ну, моего дедушки больше нет на свете, так что подтвердить или опровергнуть твои слова он не сможет, не так ли? — возразила Джессика. — И как ни крути, а возможный сценарий событий, который я набросала, очень соответствует тому, что произошло на самом деле!
— Дио! — не выдержал Ринальдо и выругался вполголоса по-итальянски. — Что мне еще надо сделать, чтобы вбить разум в твою пустую голову?
— Так, значит, во всем виновата моя пустая голова? А вот твой дядя думает иначе. И Лоренца тоже! Поскольку она сообщила мне, что вы сотрудничаете отныне — и в постели, надо думать, тоже, — мне остается только предположить, что ей виднее.
— Если муж и жена не доверяют друг другу, у них нет будущего! — с жаром произнес Ринальдо. — И ты веришь словам этой мерзавки больше, чем моим?
— Не думаю, что она солгала! — выкрикнула Джессика. — Вы оба друг друга стоите. Так что больше не смей прикасаться ко мне! Если честно, — добавила она, содрогнувшись, — то от мысли, что ты касался меня, после того как спал с Лоренцой, меня тошнит.
Ринальдо стоял, молча глядя на Джессику непроницаемо-черными глазами.
— Я одного не понимаю: почему ты так низко себя ценишь, Джесси? — спросил он наконец. — Но кажется, ты и обо мне не слишком хорошего мнения…
— Я… я презираю тебя! — воскликнула она.
Эхо ее голоса все еще звенело под высоким потолком комнаты, когда раздался стук в дверь.
— Мадам, машина за вами уже прибыла, — сказал Джеймс и, бросив один-единственный взгляд на бледные лица супругов, поспешно удалился.
Впоследствии, когда Джессика вспоминала поминальную службу, ей с трудом удавалось подавить дрожь при мысли об этом дне — самом ужасном дне за всю ее жизнь. К естественной глубокой скорби по единственному близкому человеку прибавилась боль от разрыва с Ринальдо.
Выйдя из дому, Джессика с мужем не имели возможности продолжить личный разговор ни в машине, ни в церкви. Следовало отдать должное Ринальдо: он, добросовестно выполняя свой долг, был рядом с женой всю службу. Однако если раньше его присутствие обернулось бы поддержкой, теперь Джессика осталась без помощи или ободрения: такой непреклонный был у него вид, такое сурово-неприступное выражение лица.
Обратный путь оказался еще более тягостным, чем дорога в церковь. Обвинения Джессики и отказ Ринальдо признаться в своих проступках вкупе с выдвинутым им против жены обвинением в недостатке доверия возвели между ними непреодолимую преграду.
Джессика понятия не имела, что им теперь делать. Пока они шли от машины к дому, она пыталась сообразить: что они могут сказать друг другу после ссоры? Ринальдо, судя по всему, задавался тем же вопросом.
Едва переступив порог холла, Джессика поспешила к себе в спальню принять лекарство, чтобы облегчить сильную боль в висках, которая мучила ее весь день. Но только она прилегла, чтобы дать таблетке подействовать, дверь с шумом отворилась.
— Как я понимаю, мне нет смысла дольше оставаться в этом доме. Поскольку мне здесь совершенно не рады, — объявил Ринальдо ледяным тоном. — Более того, у меня дела в Фодже. Вот почему я намерен вернуться в Италию сегодня же вечером.
Джессика рывком села в постели и прижала дрожащую руку к раскалывающейся голове.
— Но… но нам надо поговорить… Я хочу сказать, не можем же мы просто… — беспомощно начала она.
— О нет! — Черные глаза Ринальдо гневно блеснули. — Мне больше не о чем говорить с тобой, Джесси. Раз ты так относишься ко мне, я не представляю, что мы можем сказать друг другу. Сейчас или в будущем.