— Большое спасибо, но мне пора домой. Вы так добры…
— Но зачем так торопиться? — сказала Харриет, когда Пуффетт и миссис Руддл удалились. — Я сказала это только для миссис Руддл. Она неплохая служанка, но иногда ей приходится напоминать об ее обязанностях. Мистер Гудекер, вам налить еще шерри?
— Нет, мне тоже пора домой.
— Не забудьте свои цветы, — напомнил Питер. — Мистер Гудекер убедил Макбрайда, и кактусы попадут теперь в хорошие руки.
— За неплохое вознаграждение?
— Конечно, конечно, — сказал викарий. — Я за них заплатил. Но это совершенно справедливо. Он должен думать о своих клиентах. Другой человек — по-моему, его зовут Соломон — возражал, но мы его уговорили.
— Как вам это удалось?
— Видите ли, — смущенно сказал викарий, — я ему тоже заплатил. Но совсем немного. Незначительную сумму. Намного меньше, чем эти кактусы стоят на самом деле. Я представить себе не мог, что они окажутся в каком-нибудь холодном магазине, и некому будет за ними присмотреть. Кратчли очень хорошо за ними ухаживал. Он вообще здорово разбирается в кактусах.
— Неужели? — мисс Твиттертон отреагировала так остро, что викарий посмотрел на нее в полном недоумении. — Рада слышать, что он хоть что-то делал хорошо.
— Да, святой отец, — сказал Питер. — Лучше вы, чем я. Я к ним совершенно равнодушен.
— Возможно, не все их любят. Но вон тот, вы должны признать, необыкновенный экземпляр.
Он близоруко прищурился в сторону висевшего на стене кактуса и подошел к нему в благоговейном восхищении.
— Этот кактус, — дрожащим голосом сказала мисс Твиттертон, — особая гордость дяди Вильяма.
Ее глаза наполнились слезами, и растерянный викарий поспешил к ней.
— Я знаю. Не беспокойтесь, мисс Твиттертон, ему будет очень хорошо у меня.
Мисс Твиттертон молча кивнула. Но осмотр экзотических растений все равно пришлось прервать, потому что вошел Бантер и сообщил:
— Извините, рабочие уже почти очистили чердак. Но они не знают, что делать с ящиками, на которых написано «Твиттертон».
— О, Господи! Совсем забыла! Передайте, что я лучше сама поднимусь и посмотрю. Как я могла забыть! Здесь довольно много моих вещей! — она подбежала к Харриет. — Надеюсь, вы не будете возражать. Я быстренько. Но лучше сейчас пойти отобрать свои вещи. Понимаете, мой домик очень маленький и дядя любезно согласился, чтобы некоторые вещи побыли у него. Все, что принадлежало моей дорого мамочке…
— Конечно, — ответила Харриет. — Может, в нужна помощь?
— О, большое спасибо! О, спасибо, мистер Гудекер.
Викарий вежливо открыл перед ней дверь и протянул руку.
— Я скоро ухожу. Поэтому хочу с вами попрощаться. И постарайтесь так уж сильно не расстраиваться. Держитесь, мисс Твиттертон. Будьте мужественной и, если сможете, мы ждем вас в воскресенье на воскресной службе, как обычно. Придете? Мы на вас так рассчитываем.
— Да, конечно. В воскресенье. Конечно, дорогой мистер Гудекер. Если вы хотите, я постараюсь…
— Я вам очень признателен.
— Спасибо большое, я… вы… все так добры ко мне.
Немного смущенная и бесконечно благодарная мисс Твиттертон убежала наверх.
— Бедная женщина! — воскликнул викарий. — Какой удар для нее! Эта нераскрытая тайна висит над нами дамокловым мечом…
— Да, — рассеянно согласился Питер, — ничего хорошего.
Харриет посмотрела на него и вздрогнула. Он холодно смотрел на дверь, за которой только что скрылась мисс Твиттертон. Харриет подумала о шоке на крышу и об этих ящиках. Интересно, осматривал ли их Кирк, подумала она. Если нет, то что тогда? Что может быть в этих коробках? Орудие убийства, а на Нем кровь и прядь волос жертвы? Ей показалось, что прошло уже много времени, когда мистер Гудекер, Который молча любовался своим новым приобретением, внезапно нарушил молчание:
— Да, но это очень странно! Очень странно!
Возглас святого отца будто вывел Питера из транса.
— Что странно, святой отец?
Озадаченный викарий вглядывался в уродливые ветки над головой. Питер тоже поднял голову, но, так как кактус висел примерно в четырех дюймах от него, ничего не смог рассмотреть.
— Вы только посмотрите на это! — трагически шепотом произнес мистер Гудекер. — Вы видите, что это?
Он порылся в кармане, достал карандаш и ткнул в самый центр растения.
— Отсюда, — сказал Питер, отступая на шаг назад, — это выглядит, как пятно милдью. Весьма обычная для кактуса болезнь! Хотя мне плохо видно. Но, может, это просто молодой побег?
— Это милдью, — горько сказал викарий. Харриет поняла, что нужно выразить соболезнование, взобралась на стул и внимательно рассмотрела несчастный кактус.
— На листьях еще больше. Если это, конечно, листья, а не шипы.
— Кто-то, — сказал мистер Гудекер, — налил слишком много воды. — Он укоризненно посмотрел на обоих.
— Мы до него даже не дотрагивались, — попыталась оправдаться Харриет. Она вспомнила про Кирка и Бантера и замолчала. Но они вряд ли стали бы поливать кактусы.
— Я гуманист, — сказал Питер, — и хотя я не люблю эту колючую пакость…
Он тоже неожиданно осекся, и Харриет увидела, что выражение его лица изменилось. Она испугалась, у него было такое же выражение лица утром, когда ему снился кошмар.
— Что случилось, Питер?
Он полушепотом сказал:
— «И мы шли через колючие кусты, и они все кончались…»
— Уже осень, — сказал викарий. — Поэтому нужно поливать реже, намного реже.
— Конечно, — сказала Харриет. — Но все это мог натворить только ваш хваленый Кратчли.
— Думаю, это именно он, — сказал Питер, будто возвращаясь к ним из далекого путешествия. — Ты помнишь, Харриет, он сказал Кирку, что поливал их в прошлую среду, а потом еще подводил часы перед уходом?
— Да.
— А позавчера он опять его поливал.
— Да, конечно, мы все это видели.
Мистер Гудекер пришел в полнейшее негодование.
— Но, моя дорогая леди Вимси, он не мог этого сделать. Кактус — дитя пустыни. В холодное время года его нужно поливать не чаще одного раза в месяц!
Питер, стараясь разгадать свою маленькую тайну, мысленно опять вернулся в утренний кошмар. Вполголоса он пробормотал:
— Не могу вспомнить…
Но викарий не обращал на него никакого внимания.
— Кто-то его недавно трогал, — возмущенно сказал он. — Вы и цепь повесили совсем другую. Та была короче!
У Питера перехватило дыхание.
— Вот оно! Цепь! Мы все были скованы цепью.
Лицо Питера стало неподвижным, словно древняя маска.
— Расскажите-ка мне подробнее об этой цепи, святой отец.
Глава XX Если знаешь, Как, поймешь, Кто
Маленькие и большие потрясения стали такой же неотъемлемой частью повседневной жизни Тэлбойз, как завтрак или восход солнца. Поэтому Харриет ничуть не удивилась, когда в этот самый момент в комнату вошел Бантер. За его широкой спиной угадывались силуэты Пуффетта и Кратчли.
— Если ваше сиятельство не возражает, нужно вынести мебель из гостиной.
— Понимаете, — Пуффетт выступил вперед, они работают по контракту. И если бы мы сейчас помогли им вытащить хотя бы это… — он махнул пухлой ручкой в сторону огромного тяжелого шкафа.
— Хорошо, — сказал Питер. — Только быстро. Забирайте его и уходите.
Бантер и Пуффетт ухватились за один конец шкафа и с трудом сдвинули его на несколько дюймов. На стене повисли серые сети паутины. Кратчли подхватил другой конец, и они сделали еще одну попытку.
— Да, — продолжал мистер Гудекер. Если им овладевала какая-то идея, то она цепко держала его сознание, как актиния. — Да, думаю, старая цепь стала уже ненадежной. Может быть только одно объяснение. Да вы посмотрите, как разросся кактус!
Шкаф медленно двигался к выходу. А так как и занимались не профессионалы, а любители, он на секунду замер на пороге и прочно застрял в дверном проеме. Питер нетерпеливо снял пиджак.
— Терпеть не может, — подумала Харриет, — когда что-то делают спустя рукава.