– Звучит уж слишком сказочно.
– Не слишком, – возразил Питер. – Потому что это все бессмысленно. Они не предсказывают смертей, не находят спрятанные сокровища, ничего не указывают и никого не тревожат. Слуги и те на них внимания не обращают. А кто-то их вообще не видит – Элен, например.
– Вот! – воскликнула герцогиня. – Я же помню, что хотела что-то тебе рассказать. Ты не поверишь – Элен настояла на том, чтобы устроить новую гостевую ванную в западном крыле, как раз там, где всегда гуляет дядя Роджер. Так глупо, так необдуманно. Ведь хотя все и знают, что они бесплотные, кто угодно – скажем, миссис Эмброуз – смутится при виде начальника караула, выходящего из шкафа для полотенец, когда нельзя ни принять его, ни отступить в коридор. Кроме того, по-моему, влага и тепло не идут на пользу его эманациям, или как их там называют, – при нашей последней встрече он был какой-то туманный, бедняжка!
– Иногда Элен бывает немного бестактна, – сказал мистер Уимзи. – Ванная, конечно, была нужна, но она вполне могла разместить ее дальше и оставить дяде Роджеру кладовую горничных.
– Я ей так и сказала, – подхватила герцогиня, и беседа потекла в новое русло.
“Однако, – думала Гарриет, потягивая вторую чашку чая, – призраком Ноукса Питера, похоже, не испугаешь”.
– Но если я веду себя назойливо, – говорила гер цогиня, – пусть меня лучше усыпят, как бедного Агага, – не библейского, конечно, а того, который был до Артаксеркса, он был персидский голубой, – и не знаю, почему бы не усыплять тех, кто этого хочет, когда человек уже старый и больной и сам себе обуза, – но я боялась, что вы станете нервничать, когда это случится впервые, поэтому и упомянула… Хотя, возможно, после женитьбы все будет иначе и этого не случится вовсе… Да, это “Рокингем”[330], одна из удачных вещей, – большинство из них так дешево расписаны, но это один из пейзажей Брамельда…[331] Ни за что не подумаешь, что такой болтливый человек может быть таким неприступным, но я себе всегда говорю, что нелепо притворяться, будто у тебя нет слабостей, – очень глупо, потому что они у всех есть, только мой муж и слышать об этом не желал… Правда, замечательная ваза?.. По глазури понятно, что это “Дерби”, но роспись сделана леди Сарой Уимзи, которая вышла замуж за графа Северна и Темзы, – это она с братом и их собачкой, а тут можно разглядеть смешную церквушку, она стоит там, на берегу озера… Они продавали белье[332] художникам-любителям, а те потом отсылали его обратно на фабрику для обжига. Тонкая вещь, да? Уимзи либо очень тонко чувствуют живопись и музыку, либо не чувствуют вовсе.
Она склонила голову набок, как птичка, и посмотрела на Гарриет поверх вазы своими яркими карими глазами.
– Я что-то такое подозревала, – сказала Гарриет, отвечая на то, о чем в действительности хотела поговорить герцогиня. – Я помню, однажды он закончил расследование, а потом мы с ним ужинали. Он выглядел совершенно больным.
– Вы знаете, он не любит ответственности, – объяснила герцогиня. – Война и разное другое не пошли людям на пользу в этом смысле… Целых полтора года… Вряд ли он когда-либо вам о них расскажет, во всяком случае, тогда вы будете знать, что он исцелился… Я не хочу сказать, что он сошел с ума, ничего такого, и он всегда был очень милым, только вот смертельно боялся спать… и совсем не мог приказывать, даже слугам, и очень от этого страдал, бедный ягненочек!.. Думаю, если четыре года подряд отдавать людям приказы, посылая их на мины, то заработаешь – как это сейчас называют? – то ли комплекс, то ли расстройство чего-то, мотивации или фрустрации… О, простите, моя дорогая, не стоит сидеть, прижимая к себе чайник. Отдайте его мне, я верну его на место… Хотя на самом деле я гадаю на кофейной гуще, потому что не знаю, как он сейчас эти вещи переживает, да, наверное, и никто не знает, кроме Бантера, – а учитывая, в каком долгу мы перед ним, Артаксерксу следовало хорошо подумать, прежде чем его царапать… Надеюсь, Бантер не создает вам трудностей.
– Он чудесный – и удивительно тактичен.
– Так мило с его стороны, – искренне сказала герцогиня. – Потому что с этими преданными людьми бывает очень непросто… А ведь если кому-то и можно поставить в заслугу исцеление Питера, то только Бантеру, и с этим нельзя не считаться.
Гарриет попросила рассказать про Бантера.
– Ну, до войны он был лакеем у сэра Джона Сандертона, а потом служил у Питера в части… сержантом или кем-то… но они попали в какую-то – как американцы называют трудное положение? – передряга, да? – да, вместе попали в передрягу и cдружились… И Питер обещал дать Бантеру работу – если оба вернутся с войны живыми, сказал прийти к нему… Ну и в январе 1919-го, кажется, – да, правильно, я помню, что было жутко холодно, – Бантер явился сюда и сказал, что дал деру из армии…
330
Имеется в виду продукция керамической фабрики “Рокингем”, которая была весьма популярна в XIX веке среди английской и европейской аристократии и славилась изящными чайными сервизами в стиле рококо.
331
Джон Уэйджер