- Да, это мама покойная придумала…
- И чудесно! Мне нравится… И никаких больше кличек, никаких золушек, договорились? Теперь ты - из графской семьи…
Золушка чуть с лестницы не свалилась: как - из графской?! Известно же, из каких она… папа ее - лесничий… Вся округа же смеяться будет!
Но Лариэль сказал, что их округа - подавится, что никто и пикнуть не посмеет. Отыскался, сказал он, желтый пергамент, где на чистом пухоперонском языке говорится: король Ипполит, прадедушка Лариэля, дарует прадеду Золушки графское достоинство - за храбрость при защите отечества. Забавно, конечно, что такая базарная дама, как мачеха Золушки, тоже станет графиней, зато она будет меньше шипеть, - заметил Лариэль. И добавил, что этот Указ будет лекарством и сестричкам ее, заболевшим от зависти, - Агнессе и Колетте.
- А главное, - подвел итог Лариэль, - твое происхождение будет подано так, чтобы не дразнить гусей… не дать им ущипнуть тебя! - и тут он потребовал, чтобы она сняла с себя эту мешковину - так он ее рабочий халатик обозвал.
Про гусей Золушка не поняла, но принц, у которого лицо вдруг стало гневным и твердым, сказал:
- Поймешь еще… И с индюками нашими познакомишься… и с павлинами…
Золушка спустилась к нему, положила обе руки ему на плечи и спросила с нежностью и с тревогой:
- Лариэль! Вы не жестокий ведь, нет?
Дело в том, что некоторые выражения его лица она видела в первый раз. Если по-честному, то они еще продолжали знакомиться друг с другом. Принц сказал: нет, вовсе он не считает себя жестоким. Но он хочет оградить их счастье… а кто знает, какие свойства для этого понадобятся? Золушка тоже не знала, какие. Только у нее было твердое мнение, что от их счастья не должно быть обиды никому. Тогда принц улыбнулся, но как-то невесело, и напомнил ей про тех девушек, которые рвались примерить ту самую туфельку, но она им не подошла…
Слушать это было трудно: по ходу мужниного рассказа она несколько раз ойкнула и один раз вскрикнула.
Говорили, что эти 18 963 - ходят, закутавшись в черные шали, пьют уксус, чтобы зачахнуть назло всему миру… Но чтоб обвинили в устройстве ужасной их участи - принца Лариэля и ту, кого он выбрал в жены! Домашние прячут от этих страдалиц веревки, ножи, серные спички… В общем, Золушка поняла: ей и на улицу-то выйти опасно… Еще счастье, что мало кто знает ее в лицо… Иначе - нашлись бы охотницы схватить ее и живьем сварить в кипящем масле! Нет, нет, неужели такое возможно?! За что, Господи?!
- Да ты собственных сестер вспомни! - сказал Лариэль. - Они же были как истуканы, как мумии - и в Божьем храме, и потом за свадебным столом… С жуткими вымученными улыбками. Зубки - и те казались искусственными!
Золушка припомнила: он был прав. Но если родные так… ну, пусть сводные, но все-таки с детства же вместе…Чего же тогда ждать от чужих? Десять минут назад она затруднилась бы назвать даже одного-единственного своего врага. У нее враги? Откуда? За что? И вдруг их оказалось почти 19 000; не наваждение ли, не кошмар ли, привидившийся во сне в душную предгрозовую ночь?!
Получается, нельзя ей было всего этого… не смела она давать волю этой своей внезапной любви… Мало ли чего хочется, о чем мечтается? Надо знать свое место! Да, да! Место, отведенное тебе по рождению… воспитанию… по толщине твоего (или родительского) кошелька… А то из кухарок - в принцессы! Не наглость ли? Вот и шепчут, шипят, уличают 18 963 голоса: наглая… дерзкая… беспардонная самозванка… возомнившая о себе невесть что!
И как им всем доказать теперь, что эти слова - решительно не про нее? Что никакого отношения к ней они иметь не могут!
…Она очнулась от рук и голоса Лариэля: руки встряхивали ее за плечи, а голос пробивался к ее сознанию, где что-то, похоже, прервалось - она не помнила, на одну ли минуту, на двадцать ли… Принц взывал к ней:
- Солнышко, что с тобой? Я зря тебе это сказал, да?… В общем- то, считай, я пошутил… вернее, сильно преувеличил… Анна-Вероника! Ты слышишь меня? - он прижал ее к себе крепко- крепко.
Она дрожала вся. Этим именем звала ее, по рассказам отца, только покойная мама… и было это так недолго, так давно… Ничего она не отвечала встревоженному юноше, который тоже ведь назывался странно, смешно и немного пугающе: муж… супруг…
- Ну что, что такое стряслось? - допытывался Лариэль.- Ты себе этих девиц представила? Успокойся, маленькая: здесь им до тебя не дотянуться! Папе ты нравишься очень. А уж мне-то… Как думаешь, принц и король в состоянии уберечь свое сокровище? У них для этого и тайная полиция, и гвардия королевская, и жандармы…