– Не знаю, возможно.
– М-м-м, и чтобы я делал тогда.
– А тебе-то что?
– У меня, на минуточку, жена и двое детей.
– Я это уже давно заметил…
– Тебе-то, ясное дело, деньги не нужны. В общаге за косарь в месяц живёшь, и Настя кормит тебя. А ты, когда захотел, пришёл к ней, захотел, на точке нашей ночуешь. И я ведь с тебя только половину оплаты беру.
– Потому что у нас уговор был.
– Какой там уговор?
– Я тебе помог басуху продать, мелодику подогнал.
– Басуху ты сам купил, а потом перепродал просто дороже.
– Нихера не дороже.
– А что, дешевле?
– Да.
– Зачем тогда у меня её покупал?
– Ну… Тебе деньги нужны были. Я подумал, куплю и перепродам. А за ту же цену продать не вышло.
– И что, я виноват теперь?
– Нет. Причём тут вообще эта басуха?
– А что, ты хочешь про четыре тысячи поговорить?
– Я совсем не против поговорить про четыре тысячи, но хотелось бы всё-таки про пять.
– Да тебе-то что? 500 рублей больше, 500 меньше.
– Это просто вопрос имиджа. Так мы совсем скатимся.
– Ой, да какой имидж, чего ты глупости говоришь? Приехали, отыграли пару часов и уехали с двумя кусками каждый.
– Нет, я согласен, если мы всего два часа будем играть. По рублю за час каждому – это логично. Но мы же едем с тремя отделениями.
– Сколько можно ныть? Ну, хочешь, я тебе 500 рублей из своих накину.
– Да причём тут это? Я же тебе про имидж.
– Хорошо, имидж, так имидж. Приедем, ты с ней переговори. Может, она и передумает, но только давай так, если она нас пошлёт, то ты мне две тысячи отдаёшь в любом случае. И мне плевать, можешь своим имиджем заниматься хоть весь вечер.
– Я же тебе про будущее наше говорю. Нельзя же так сразу опускаться.
– Да где я опустился то?
– Ясно, ладно, отдаёмся в музыкальное рабство, значит. Мы и так на днище, а теперь ещё и начнём выкапывать в нём яму.
– Ну а кто мы с тобой? Разве мы хорошо играем, чтобы требовать чего-то.
– А разве кто-то знает, как мы играем? Это же болото, им, что не выдай лишь бы громко и знакомо, всё за радость. Водка, пиво, танцы, крики. Зачем для них хорошо играть? Они платят за таких неудачников как мы. Так почему бы не просить больше? Или хотя бы столько же, сколько и остальным. Мне и так не в кайф для всякого быдла играть, это и раздражает больше всего. Сколько мы репаем с тобой? Пять-шесть раз в неделю, а иногда и все семь. Та скажешь: «А результата нет». А мне плевать. Я всё своё свободное время убиваю на музыку, которую не люблю, чтобы потом играть её для людей, которых не знаю. И мне хочется разумной компенсации. Вон, Настя сейчас лежит и думает наверно: «Зачем ему всё это? Мог бы листовки раздавать за те же деньги. И сейчас бы со мной лежал, а не ехал куда-то за город». Я вот тоже начинаю так думать. Неужели к тебе эта мысль не приходила? Что можно работать на обычной работе, а вечером играть с друзьями для души.
– Ещё бы не приходила. Я просто наркоман уже, понимаешь? Я не могу по-другому, мне нужно либо говорить о музыке, либо её слушать, либо играть. Я же работал на этой обычной работе. И получал нормально, бывали, правда, задержки, но хоть потом выплатили. Сейчас я живу хер пойми как, но мне так проще. Конечно, Лене не проще и детям, но я, правда, не могу по-другому. Может, когда совсем прижмёт, я и брошу всё, но пока… Пока что я еду в «Пивной зал» играть «WWW» за четыре тысячи рублей.
– А как же имидж? – улыбнулся трубач.
– Хуимидж, – ответил гитарист.
Маршрутка покинула черту города, и за окном пошли поля вперемежку с гипермаркетами. Где-то там на конечной музыкантов ждал очередной бар, старающийся быть оригинальным, завлекательным, непроходимимомным. Очередной тупой и сонный администратор и ленивые официанты. Бармен, чья единственная цель – намутить левака и не спалиться перед админом. Вульгарная и бездушная публика, из которой большинству нет дела ни до музыки, ни до атмосферы. И особая каста – постояльцы, завсегдатаи. Они создают целую вселенную своими разговорами и обсуждениями. Для них важно всё происходящее в их любимом заведении. Постояльцы ревностно защищают свой бар, и если музыканты играют плохо, или «не то», или они просто «бомжары какие-то», то админ больше не позовёт их, и наоборот – завсегдатаи могут сделать целую карьеру, правда, если музыка будет действительно не очень, то и карьера будет короткая. Да и само оформление бара, его атмосфера во многом зависит от завсегдатаев. В общем, если директор общительный, то весь бар зависит от них, они становятся топливом заведения, тем, что делает его живым, настоящим, реальным, всамомделешным.
Но музыкантов не интересуют постояльцы. Есть только два человека, которые имеют значение: администратор и директор. Чаще всего директор остаётся в тени, но есть и такие, кто лично занимается проведением выступлений, так как боится увидеть в стенах своего заведения безруких, патлатых говнарей. С такими директорами приятно иметь дело – хорошо играешь? тогда работа обеспечена.