А там стояла Толк, наполовину закончившая переодеваться. Иначе говоря, не совсем одетая. Или, если уж совсем точно — практически голая. Обнаженная. Просто великолепно…
За свою карьеру хирурга Джос повидал множество тел — и мужских, и женских, и прочих. Это просто часть твоей работы — и у тебя не возникает нескромных мыслей о том, чьи внутренности ты потрошишь. Но зайти в комнату и застать почти обнаженной твою несомненно прекрасную помощницу, на которую ты недавно стал обращать внимание — это совершенно другое дело…
Все было бы не так плохо — ну, если честно, это не было плохо, это было просто чертовски неожиданно — он пытался подобрать отвалившуюся челюсть всего-то секунду… две… или три, прежде чем залиться краской и развернуться, выдавив "Ой… извиняюсь!".
Но вот что задержало его взгляд на те лишние секунды — это выражение лица Толк. Ну… вместе с прочим.
Она улыбалась. Неспешно, томно — в этом не было сомнения.
— Привет, Джос. Я забыла включить сигнал? Какая беспечность!
Джос выбрался наружу и захлопнул дверь, образ почти нагой Толк отпечатался в памяти — и он был совершенно уверен, что навечно. Но улыбка… о, от этой улыбки ком вставал в горле. И когда он думал о ней — не меньше двух десятков раз за то время, пока они работали вместе — он продолжал удивляться: "Как это она могла забыть включить сигнал?"
Даже настолько холодная вода не могла унести прочь этот вопрос.
"Ты уже полночи здесь, Джос! Сколько еще ты собираешься мыться?"
Тоже очень хороший вопрос…
Ден Дхур сидел за столом в столовой и радовался жизни. Хотя его радужное настроение никак не было связано с тем, что он собирался есть. Он наслаждался вкусом надвигающейся холодной мести, ибо скоро — очень скоро, сейчас — он выбьет чурбак из-под Фильбы, этого хитрого, гнусного хатта. У недовольного капрала Ден только что добыл еще один камень для могильной насыпи хатту — и вскоре он закопает Фильбу, как боевой пес старую кость.
Мысль заставила его улыбнуться. Не связывайся с прессой, никак и никогда, особенно, если ты грязный, как коренные зубы ранкора. Почти у каждого есть что-то, что не хотелось бы увидеть сверкающим по голосетям, но если ты подлец — то у тебя таких вещей больше. Гораздо больше.
И он нашел их.
Фильбу выпотрошат и повесят на солнцепек для просушки, туда ему и дорога. Ден хохотнул себе под нос и с удовольствием принялся кромсать ножом еду. Месть — прекрасная приправа к обеду.
К необычным обедам он привык, когда начал мотаться по всяческим планетам. Одно из первых правил, которые Ден усвоил еще юным репортером, гласило — если не научишься есть и пить приготовленное из флоры и фауны того мира, куда прискакал вслед за военными, то быстро начнешь страдать от голода и жажды. Место на борту межзвездного военного транспорта в большой цене, и его редко тратят на экзотическую пищу. Ден слышал, что клон-солдаты запрограммированы получать удовольствие от простой пищи, но даже при этом разнообразие рас в республиканской армии и флоте оказывалось столь велико, что обеспечить всех едой по вкусу просто нереально. Даже офицеров, которым, как всегда, положены привилегии.
Солдатам в поле полагался СП — сухой паек, который представлял собой загущенное пюре, содержащее достаточно питательных веществ для представителей всех рас. По цвету он обычно варьировался от неаппетитного до отвратительного, по фактуре и вкусу — от старой пластоидной подметки до чего-то, чем может подавиться и неймодианец. Понимая это, военные повара, попав на новую планету, первым делом рассылали фуражиров — найти и притащить что-нибудь, что может оказаться съедобным. Ден побывал в нескольких мирах, где было не найти местной растительности или дичи и где солдаты худели из-за постоянной диеты из сухпаев. Он сам терял в весе в таких командировках.
К счастью, если что-то на Дронгаре и заслуживало доброго слова, так это обилие того, что можно поймать, собрать, срезать или выкопать, и хотя вряд ли местные кушанья удовлетворили бы изысканного гурмана, в общем-то, кухня Ремсо была совсем неплоха. Ден заказал тарелку местной сухопутной креветки — существа размером с руку, которое, будучи зажарено с травами и специями, по вкусу удивительно напоминало нетопырку, только чуть острее. Его подали с каким-то ярко-оранжевым протертым корнем, у которого оказалась нежная фактура и приятный запах корицы. Обед запивался местным же элем, и — что ж, ему приходилось есть много худшее. Пока кто-то, в конце концов, не придумает, как сделать машинку, которая сможет в мгновение ока собирать еду из атомов — вроде тех, что вечно используют путешественники из футуристических голодрам — военная пища всегда будет оставлять желать лучшего.
Вообще-то, даже сухпай он ел бы с удовольствием — чувствуя себя так, как сегодня. Без ложного цинизма — хорошая история проходит долгий путь к тому, чтобы репортер почувствовал себя достойным своей зарплаты…. даже если она очень мала…
Он поднял взгляд и заметил Зана Янта, отошедшего от прилавка с подносом. Ден махнул забраку.
— Эй, это флик-угорь? — спросил он, взглянув в тарелку хирурга. — Я его в меню не замечал.
— Нет. Это вертячка, гигантский червяк, тушеный в соке красных фруктов и приправленный жареными светляками.
— А. Звучит… аппетитно.
— Ну, конечно, это не ресторанчик на Манараи, — ответил Зан, — но всяко лучше сухпая.
Дхур озадаченно уставился на Янта.
— Ты ел на Манараи?
— Я не родился на этом комке грязи, дружище Дхур. Один из моих учителей — профессор К. У. Школы Музыки. Я время от времени навещал его.
— Все равно, дороговатое место для студента.
— Моя семья… неплохо обеспечена, — проговорил Зан, отрезая хороший кусок червя и запихивая его в рот. — Хм… Этот чарбодианский повар действительно знает свое дело. Хочешь попробовать?
— Нет, спасибо. Я доволен своей, — Ден с любопытством изучал хирурга. Отличный медик и талантливый музыкант — не того сорта личность, с которой можно надеяться столкнуться на галактических задворках. Почему он, или его семья не могли устроить Янту освобождение от военной службы? Богатство и власть имеют свои преимущества, все это знают. Не могло ли быть, что Янт пошел добровольцем? Если так, то уважение Дена к нему подскочило на ступеньку.
Прежде, чем он смог закончить мысль, хирург спросил:
— И как продвигается святой поход по информированию публики?
— Хорошо, — Ден ухмыльнулся. — И собирается стать еще лучше.
— А. Горячая история?
— Именно. Я еще не могу о ней рассказывать — ну, ты понимаешь, не хочу выпускать крила из клетки — но я ей доволен. Думаю, она произведет фурор в определенных кругах.
— Это здорово, как полагаю, — Зан прожевал еще кусок червя и улыбнулся. — Совсем неплохо. — Он чуть помедлил, испытующе глядя на Дена. — Есть вопрос, если ты не против.
— Я весь внимание.
— Я и остальные медики здесь — по призыву. По своей воле — мы были бы в дюжине парсеков в любом направлении от Дронгара. Но ты немобилизованный. Тебе тут быть не обязательно, ты мог бы вести репортажи с цивилизованной планеты, находясь в относительном комфорте и безопасности. Так почему ты здесь? Что тебя потянуло на эту работу?
Такого он не ожидал. Уже много лет никто не задавал ему подобных вопросов. Ответов, разумеется, было множество — у каждого репортера по несколько. Приключения; шанс быть там где происходят события; желание служить публике. Может быть, они в это даже и верили — как он когда-то, давным-давно.
А сейчас?
Неожиданно, сам того не желая, Ден понял, что отвечает искренне:
— Войны созданы для великих историй, док. Здесь все крутится вокруг важных вещей. Жизнь, смерть, честь, любовь… это топливо, рудная жила и тигель. Ты видишь тонущих в этом подобии огня, пытающихся вырваться, пытающихся спасти других, и ты понимаешь, для чего мы созданы на самом деле.