Наконец я неопределенно пожал плечами и протянул руки ладонями вверх в знак добрых намерений:
– Мы друзья. Мы не причиним вам зла. Они продолжали хранить молчание – я даже начал подозревать, что они пользуются совершенно иным языком. Интересно, какая культура развивается у людей, оторванных от цивилизации?
Но в конце концов одна из женщин нарушила тишину:
– К какому племени вы принадлежите? Где ваш тотем?
– Мы и есть племя, – облегченно вздохнув, пояснил я.
– Изгнанники, – недружелюбно прошипел кто-то.
– Но не из племени, – быстро добавил я. – Мы сбежали из города.
Кажется, мои слова поразили их, но я никогда не имел дела с примитивными кланами и вполне мог попасть впросак. Одна из женщин наклонилась к другой – по-видимому, вожаку.
– Это проделки демонов. В здешних лесах их полно, – прошептала она.
– Что вы здесь ищете? – произнесла та, воздерживаясь от комментариев.
– Племя, – ответил я максимально искренне и весомо. – Племя, которое приняло бы нас к себе и научило всему.
Похоже, мой ответ им понравился; женщина-вожак благосклонно покачала головой в знак согласия и после недолгих раздумий приняла решение. Я сразу понял, что оно окончательно и не зависит от мнения остальных.
– Пойдете с нами. Мы Люди Гор. В нашем лагере Старейшие скажут, как с вами поступить.
– Весьма признательны, – ответил я за всех. Незнакомцы молча повернулись и углубились в лес. Я обвел глазами свой отряд и растерянно пожал плечами. Но делать было нечего, и мы последовали за ними.
Глава 9.
ДЕМОНЫ ГОРЫ
Люди Гор забыли предупредить, что до их лагеря несколько дней пути. Всю дорогу они держались особняком, не разговаривали, хотя и бросали исподтишка любопытные взгляды. Решение вожака было законом, но было ясно, что дикарям не возбраняется иметь и свое собственное мнение.
За плечами у них болтались кожаные мешки, где хранились всякие мелкие пожитки, в том числе и запасные наконечники для стрел, но провизию они с собой не таскали. Питались дикари примерно теми же растениями, что и мы, хотя в их меню присутствовал еще один элемент, которому мы до сих пор не уделяли внимания. Они охотились на веттов и тубров с неподражаемым мастерством, используя для этого свои немудреные приспособления. Выбрав подходящее место, они окружали его и терпеливо ждали, когда животное окажется в кольце; тогда на жертву обрушивался шквал копий и стрел, выпущенных с невероятной скоростью и меткостью. Добычу требовалось убивать быстро, иначе микроорганизмы Вардена могли восстановить повреждения.
Убедившись, что животное мертво, дикари пронзали тушу двумя копьями и, положив на два других, на плечах несли к ближайшему геотермическому бассейну. Там помощники охотников каменными топориками разрубали ее на небольшие кусочки, которые варили, завернув в огромные листья. На планетах Пограничья мне приходилось есть натуральное мясо, но мои спутницы испытали настоящий шок. Разделку туши нельзя назвать изысканным зрелищем, и мне пришлось использовать все свое красноречие, чтобы убедить их не слишком показывать отвращение.
– Соберите волю в кулак, – просил я своих подруг, – как тогда, в канализации. Если вам предложат что-нибудь, не отказывайтесь. Скорее всего еда вам не понравится и, более того, покажется противной, но все-таки вы должны не подавать виду.
– Я вообще не понимаю, – запротестовала Чинг, – почему мы кому-то что-то должны. Мы очень неплохо жили и питались, и я была просто счастлива.
– Ветты тоже счастливы, – парировал я, – пока их не убьют. Пойми, мы больше чем животные и обязаны расти и развиваться. А стало быть, обязаны пройти этот путь до конца.
Нас и в самом деле пригласили к общему столу, но лишь после того, как все лакомые кусочки были разобраны. Я поблагодарил дикарей и сказал, что они – прекрасные охотники; похоже, они остались довольны комплиментом. Мне показалось, что от них не укрылась реакция моих попутчиц – во всяком случае, их немало позабавили гримасы, с которыми недавние горожанки пытались вгрызаться в куски мяса, но, к счастью, новые знакомые великодушно отнеслись к нашим слабостям. У меня даже мелькнула мысль, что они не настолько наивны и невежественны, как стараются казаться.
Трапеза завершилась торжественной церемонией, чем-то сродни религиозному обряду. Мясо убитого ветта в отличие от шкуры храниться не могло, так что после свежевания шкура тщательно очищалась и вываривалась в термальном озере. После смерти организма-носителя микроорганизмы Вардена также погибали и плоть начинала стремительно разрушаться; я уже видел такое, наблюдая за сорванными фруктами и ягодами. На деревья и листву это, однако, не распространялось. Создавалось впечатление, будто микроорганизмы задались целью поддерживать идеальную чистоту дикой природы и позволяли себе оставлять людям лишь такие части растений, в которых те действительно нуждались.
Послеобеденный ритуал оказался захватывающим, хотя и непонятным, как и все религиозные обряды. Он состоял из чтения молитв и заунывных песнопений над останками, при этом вождь периодически бросал обреченные на быстрый распад объедки в горячую воду, словно совершая своеобразное жертвоприношение. Мне не терпелось разузнать побольше об этом обычае и вообще о верованиях туземцев, но момент был не самый подходящий. Я решил подождать до лучших времен.
Еще через два дня мы наконец дошли до поселка. По пути мы пересекли линию магнитного автобуса, которая вызвала у Буры и Чинг острый приступ ностальгии.
Сам лагерь – расчищенная площадка диаметром около километра – прилепился к подножию гор вдалеке от трассы и слегка напоминал небольшой городишко. Как следует рассмотреть его можно было, наверное, только с птичьего полета. Здоровенные каменные глыбы защищали лагерь от нападения с земли, а также от пронизывающих ветров, но сверху он был открыт всем стихиям. В глаза сразу бросался небольшой амфитеатр – в глубине его наверняка находился алтарь – огромное кострище. За каменной изгородью теснилась кучка небольших конических хижин с каркасом из прочных, но недолговечных деревянных брусьев, обтянутых кожей, а над ними нависала почти отвесная скала, изрезанная десятками пещер, – там, собственно, и ютилось все племя. Пещеры располагались на разной высоте, но непременно выше стены, огораживающей поселок. Никаких лестниц, лишь небольшие уступы в скале. Люди сновали по отвесной стене, как муравьи, периодически забегая в пещеры.
В основании скалы, у самой земли, имелась еще одна пещера, чуть побольше. По явно искусственным каналам вода водопадами сбегала с вершин в небольшие бассейны по обе стороны лагеря. Излишки вытекали наружу через специальные отверстия в толще защитной стены. Анджи, как строитель, была потрясена.
– Чертовски сложная работа, – заявила она. – И к тому же ручная.
– Не забывайте, – напомнил я, – что уже почти полвека горожане и дикари не контактируют. Возможно, это сооружено еще пионерами Медузы.
Конечно, и такая гипотеза почти ничего не объясняла. Контраст между могуществом первых поселенцев и примитивной жизнью теперешних обитателей этих мест был настолько разительным, что немало озадачил меня.
Наши провожатые покинули нас возле амфитеатра, и мы смогли как следует оглядеться.
– Интересно, сколько здесь жителей? – поинтересовался я у Анджи.
– Трудно сказать, – после недолгого раздумья ответила она. – Все зависит от размеров пещер, хотя вряд ли они очень большие. Это ведь коренные, а не осадочные породы.
– Ну а примерно?
– Сотня – полторы от силы. Я утвердительно кивнул:
– Похоже, мы попали в столицу дикарей.
– Но это слишком маленький поселок, его даже городом назвать нельзя, – сказала Чинг.
– Наоборот, очень большой, – возразил я. – Сама посуди: как прокормить столько народа, не имея возможности запасать продукты впрок? Если бы они поселились где-нибудь в степи, где полно веттов, или в лесах, тогда другое дело. Но до ближайших пастбищ или лесных чащоб два дня пути. Думаю, они неспроста обосновались здесь.