Крис пожал плечами:
— Впрочем, о чем бы речь ни шла, их проект не удался.
— Все верно. Весь вопрос, в чем искать корни непоколебимой уверенности древних. Это и не дает мне покоя уже долгое время, и у меня возникло чувство, что мы именно здесь и найдем ключ к разгадке.
Крис с сомнением взглянул на нее:
— Твоя теория основана на фактах или же чистых домыслах?
Ханна криво улыбнулась:
— Знаю, каково тебе все это выслушивать. У любого мыслящего научными категориями человека встала бы шерсть дыбом, расскажи я ему что-нибудь подобное. Все понятно, — вздохнула она. — Вплоть до открытия второй Медузы я примерно так и думала. Но потом вдруг отдельные элементы головоломки стали складываться у меня в голове в цельную картину. Одно обусловливало другое. И процесс вышел из-под моего контроля — ни остановить его, ни управлять имя уже не в состоянии. Принцип домино — заваливается одна костяшка, а за ней и остальные. И вот я здесь, и у меня за душой ничего, кроме безумной теории. Нетрудно представить, каково это, если ты считаешь себя ученым.
— Да уж! — улыбнулся Крис. — Ад в чистом виде. Никто не желает принимать твои доводы всерьез, пока не ткнешь ему под нос неоспоримые доказательства. А кто знает, когда они лягут тебе на стол? Но будь спокойна, по крайней мере я — за тебя.
— Ну, значит, ты такой же сумасброд, — со вздохом ответила Ханна. — И мы с тобой — аутсайдеры. Откуда это у тебя? — полюбопытствовала она, дотронувшись до шрама на лбу у Криса. — Где ты его заработал?
Крис набрал в легкие воздуха.
— Тебе на самом деле хочется знать? Эта история расстроит тебя до глубины души. — Ханна склонила голову на плечо. — Так и быть, — согласился Крис. — Мне было шестнадцать, и я был влюблен по уши. Самое интересное, у нее был братик. Старше на пару лет. Абсолютно жуткий тип, битюг, вся школа плясала под его дудку. И вот провожаю я ее до дома, и тут откуда ни возьмись он. А с ним еще двое таких же. Ну, думаю, все. Конец. И вот один из них выхватывает тесак, а потом…
Ханна укоризненно посмотрела на него:
— Правду, Крис, правду.
Он озадаченно взглянул на нее:
— Это и есть правда. Ну, может быть, и неправда, зато какая романтическая история.
— Нет у меня желания выслушивать от тебя романтические истории.
— Если рассказать тебе все, как было на самом деле, тебе это покажется неинтересным.
— Ну знаешь, тут уж мне решать, что интересно, а что нет.
Крис тяжело вздохнул:
— Нам в школе делали уколы, прививки против оспы. Я хлопнулся в обморок. Ни с того ни с сего. И головой угодил прямо в шкаф с медикаментами. Когда очнулся, рану мою благополучно зашили — несколько швов наложили. И я целую неделю вынужден был бегать с забинтованной репой. Каково для ранимой подростковой психики?
Ханна покачала головой:
— Знаешь, эта версия куда больше мне по душе. По той простой причине, что она соответствует истине.
Крис медленно приблизил лицо к Ханне.
— Нет! — вздрогнула она. — Не надо. Не хочу.
Он схватил ее за плечи и привлек к себе. Ханна не сопротивлялась.
— Может, теперь разнообразия ради ты мне скажешь правду?
Она дерзко посмотрела Крису в глаза.
— Правда такова, что ничего путного из этого не выйдет. Только потом проблем не оберешься. А сейчас мне меньше всего хочется проблем. Доволен? Отпусти меня.
— И не подумаю.
— Я сказала — отпусти!
Ханна попыталась высвободиться из его объятий, но не могла. Едва ли не грубо Крис рванул ее на себя и страстно поцеловал. Сначала Ханна подумала отстраниться, даже укусить его, но пришла к выводу, что это совершенно ни к чему. Какие же у него мягкие и нежные губы! Крис задрал ее рубашку и прильнул губами к грудям.
— Ну что? Отпустить? — прошептал он ей прямо в ухо.
Вместо ответа Ханна расстегнула молнию у него на брюках. Крис изнемогал от охватившего его возбуждения. Потом они неторопливо раздели друг друга и отдались взаимным ласкам. Не размыкая объятий, оба опустились на гладкий камень у подножия скалы. Они были одни. Никто не мешал им наслаждаться друг другом.
Ханна, открыв глаза, почувствовала, что пустыня полна жизни. Услышала, как шелестят от легкого ветерка листья молодой пальмы. Под ногами шуршала трава, в ней стрекотали насекомые, с гор доносился клекот ястреба. Темные, унылые горы вдруг показались ей другими. Повсюду жужжала, стрекотала, хлопала крыльями жизнь. Подобного Ханне не доводилось испытывать уже много лет, пожалуй, с того дня, когда она впервые попала в пустыню.
Медленно поднявшись, Ханна огляделась. Сколько же она проспала? Судя по всему, довольно долго. Чего удивляться — после всех долгих лет одиночества в ней словно пробудился вулкан. Где же Крис? Наверняка отправился на разведку, пока она видела чудесные, добрые, яркие сны. Ханне не хотелось звать его. Не хотелось нарушать очарование этого места, она все еще продолжала жить переживаниями снов.