Змеящиеся стены, продырявленные бойницами, словно птичьими гнездами, показались на утесе по ту сторону реки: логово какого-то средневекового феодала нависало над дорогой, за проезд по которой он наверняка собирал дополнительную дань. Крепость представилась Дзену историческим аналогом военных туннелей, в которых он побывал совсем недавно. Мысль о труде, затраченном на создание хитроумных, политых кровью и потом сооружений в суровейших природных условиях, не говоря уж о постоянном риске погибнуть от пули или взрыва, поразила его и показалась оскорбительной. Еще и угнетающей, потому что в конце концов все оказалось напрасно – как для разбойника-феодала, так и для молодых людей, умерших среди бесплодных гор, которые Дзен только что покинул. Феодальный произвол был вытеснен с исторической арены более организованными и демократическими формами вымогательства, а итальянская армия потеряла честь и проиграла войну в disfatta storica [12] при Капоретто [13] – битве, лишившей ее всех прежних завоеваний. Несмотря на все героические жертвы и страдания, альпийские стрелки были вынуждены отступить.
Правда, по окончании войны страна получила обратно всю эту территорию, а также австрийские цизальпинские провинции Южного Тироля и долины южного Бреннеро – в качестве щедрых крох с величественного стола Версальской мирной конференции. Но факт остается фактом: молодые люди умирали сотнями и тысячами; большинство из них были рабочими с ферм центральной и южной части страны, не имевшими ни малейшего представления о том, с кем – а тем более за что – они воюют.
Поезд, похоже, прибавил скорости. Что-то мы слишком уж разогнались, подумал Дзен, и тут же вспомнил фрагмент из французского романа, который читал, скорее всего, еще в университете. Роман запомнился ему, наверное, потому, что действие там происходило на железной дороге, а его отец был железнодорожником. Так или иначе, теперь он совершенно забыл содержание, кроме демонического финала, где описывался воинский эшелон, несущийся по невыразительной местности на фронт какой-то забытой войны. Новобранцы, ошалевшие от усталости и алкоголя, распевали песни, не зная, что машинист сорвался с подножки локомотива и неуправляемый состав сам собой мчит их навстречу неминуемой гибели.
Вот вам история – и История. Два смысла одного и того же слова слились воедино в его голове. Дзен принадлежал к поколению, не знавшему войны, но, как всякому итальянцу, ему прямо или косвенно доводилось сталкиваться и с Историей, и с бесконечным количеством сопутствовавших ей историй, реальных и вымышленных. Обычно они представали в форме официальных дел, которые ему было поручено расследовать или помочь расследовать, или – циничней – помешать расследовать. Сколько их было? Если, конечно, как кое-кто выражался, все они не были одной и той же историей, автора и финала которой никто никогда не узнает.
Разумеется, последнее дополнение к списку не сулит успеха, даже если не принимать во внимание, что работать приходится практически в чужой стране. Когда фашисты Муссолини пришли к власти после Первой мировой войны, сыграв на внутренних противоречиях бесплодной победы предыдущего режима, они проводили крайне жесткую политику в провинции, получившей новое название Альто Адидже: запрещали говорить по-немецки, поощряли внутреннюю иммиграцию из Сицилии и южных областей полуострова и откровенно вынуждали австрийское население перебираться через перевал Бреннеро и больше не возвращаться.
Не удивительно, что в этих краях по сей день сохранилась неприязнь к итальянцам. С тех пор как провинции была пожалована автономия, неприязнь открыто обнаруживала себя на бытовом уровне, против нее-то и взбрыкнул Бруно в горном баре. Но раньше, в семидесятых, когда Дзен проходил свой «испытательный срок» – обязательную для всех молодых полицейских службу либо на Сицилии, либо на Сардинии, либо в Альто Адидже, трех самых горячих и опасных точках страны, – ему довелось побывать на острие борьбы с сепаратизмом, использовавшим террористические методы. Теперь, правда, все террористы ушли на покой и занялись писанием мемуаров, а местные жители прекрасно чувствовали себя, номинально имея статус граждан Италии, но фактически во всех действительно важных сферах жизни пользуясь полным самоуправлением. Они могли по-прежнему афишировать свое культурное и языковое многообразие, но в критических ситуациях предпочитали иметь дело с далеким и равнодушным правительством в Риме, лишь бы не оказаться под каблуком у своих северных соплеменников и жить строго по букве закона.
13
Сражение при Капоретто происходило 24 октября – 10 ноября 1917 года. Итальянские войска потерпели поражение, армиям Австро-Венгрии и Германии удалось прорвать линию фронта.