– Кажется, на тебя вдруг свалилось огромное количество работы.
– А так всегда и бывает в нашем деле. То густо – то пусто.
– Вообще-то это весьма кстати. Похоже, мой сын познакомился с девушкой, с которой, по его словам, у него «все может оказаться очень серьезно», и хочет, чтобы я ее оценила. Так что твой отъезд дает и мне возможность провести несколько дней вне дома. Ну что, поехали?
– Может, ты потом подбросишь меня на вокзал? – отчетливо произнес Дзен. – Около пяти есть флорентийский поезд, который состыкуется с «Евростар» до Венеции. Тогда я смогу увидеться с адвокатом уже с утра и покончить с этим делом как можно быстрее.
Джемма положила на стол свой кейс, щелкнула замками, откинула крышку и достала несколько листков бумаги.
– Чуть не забыла. Вот картинки, которые тебе прислал твой друг из Рима. Он пишет, что…
Дзен поспешно перебил ее:
– Я посмотрю их в ресторане. Поехали праздновать твой день рождения!
Под предлогом того, что озабочен состоянием покрышки заднего колеса Джемминой машины, Дзен внимательно осмотрел улицу, прежде чем они отъехали, и потом еще раз, когда они свернули в переулок. Никаких признаков «хвоста» он не обнаружил.
Как и родная Венеция Дзена, Лукка была настоящим civitas [24], только окруженным не водой, а массивной замкнутой стеной. Проехал через одни туннелеобразные ворота – знай, что ты за пределами города; проехал обратно – не сомневайся, что вернулся. Дзен находил это и успокаивающим, и одновременно ободряющим. Миновав скромный пригород послевоенной застройки, они стали подниматься к прелестной петляющей долине Серкио. Тут дождь лил гораздо сильнее, но он был к лицу здешнему ландшафту – сугубо деревенскому, ненавязчиво очаровательному и неэффектно дикому, непритязательному и почти никем не посещаемому.
Ресторан с неярко горевшим дровяным камином, наполнявшим помещение приятным ароматом дымка, имел по-домашнему привлекательный вид. И еда была отменной, как и обещала Джемма. Они съели горшочек папарделле с соусом из белых грибов, затем жареное ассорти из кролика, ягненка и курицы с приготовленными на пару пряными овощами. Вино оказалось вполне сносным, и миндальный пирог неплохим, и только кофе чуточку разочаровал, но в конце хорошего обеда кто обращает внимание на такие мелочи?
За сигаретами и неотвратимой рюмкой местного ликера «Амаро», чье свойство способствовать пищеварению хозяин ресторана долго расхваливал, Джемма достала распечатку увеличенных цифровых снимков, полученных от Джильберто Ньедду.
– Он что-нибудь приписал? – спросил Дзен, бегло просмотрев фотографии.
– Там была лишь короткая записка, я не подумала, что ее тоже нужно распечатать. Он только просил тебе передать, что метка на руке – та же самая.
Дзен понимающе кивнул. На снимках была показана татуировка в разных ракурсах и разных цветовых гаммах, а также ее оригинальное изображение на охряном фоне усохшей руки. Татуировка представляла собой голову молодой женщины, заключенную в жирную прямоугольную рамку. Спутанные волосы, незрячие глаза, непроницаемое выражение лица.
Дзен передал листки Джемме.
– Как ты думаешь, что это?
– Медуза, – не задумываясь, ответила она.
– Медуза?
– Ну да, одна из Горгон. Медуза – самая известная из них благодаря легенде о Персее. Всякого, кто осмеливался взглянуть на нее, она превращала в камень. Персей не стал на нее смотреть, а, глядя на ее отражение в своем медном щите, отрубил ей голову. Это один из известных греческих мифов. Я где-то читала, что это классический символ мужского страха перед женской чувственностью.
– Но я-то не боюсь твоей чувственности, правда?
Джемма улыбнулась и поцеловала его.
– Ничуть. Более того, тебе она, судя по всему, нравится.
Дзен забрал у нее бумаги, сложил их и засунул во внутренний карман.
– Спасибо за обед, – сказала Джемма, когда они ехали обратно по лесной долине.
– Настоящий подарок я тебе преподнесу, когда вернусь.
– Мне ничего не нужно, Аурелио, я же говорила.
– Ладно, но неужели тебе ничего не хочется?
– Мне хочется быть счастливой.
На вокзале Лукки Джемма проводила Дзена в кассовый зал, где он громким голосом попросил билет до Флоренции, несколько раз повторив название пункта назначения, будто кассир был глух или туп, или то и другое вместе.