Прежде чем он сам, над разломом появились фонарь и пистолет Альберто. Тонкий направленный луч обшарил все помещение, потом осветил только что рухнувшие на сено балки и черепицу. Затем владелец фонаря вскарабкался по последним лестничным перекладинам и ступил на кирпичный пол.
– Габриэле?
В ответ – ни звука. Альберто подошел к обломкам и осмотрел их, светя себе фонарем, потом повернулся и мощным лучом обвел весь пол, после чего стал методично и тщательно осматривать помещение, держа пистолет наготове и, очевидно, подозревая, что добыча прячется под или за останками сельскохозяйственного инвентаря, которыми был завален весь сеновал.
Габриэле же, сидя к тому времени на коньке крыши, выждал момент и ухватился за висячий канат с равномерно расположенными на нем узлами, как делал это много раз в прошлом, когда они с братом играли в игру, которую называли «летающие кегли». Когда Альберто, перевернув две бочки и деревянную тачку, вернулся в центр сарая, Габриэле оттолкнулся и, словно воздушный гимнаст, пролетев на канате над половиной помещения, впечатал свою раненую ногу в его спину.
И именно в этот момент все вышло из-под контроля. Габриэле хотел лишь разоружить и ослабить противника, но Альберто покатился по полу и соскользнул в отверстие, предназначенное для подачи сена в коровник, располагавшийся уровнем ниже. На миг его пальцы отчаянно ухватились за скользкие кирпичи пола, но у него не оказалось точки опоры, а Габриэле не успел протянуть руку помощи. Снизу донесся глухой удар, потом долгий-долгий крик.
В следующий момент Габриэле услышал со двора еще один голос. Значит, Альберто все-таки привел с собой подмогу. Он поднял с пола фонарь и пистолет, однако мысленно уже признал свое поражение. Конечно, он бросится на неприятеля сверху и будет бороться с ним, но он уже израсходовал свой лимит ложных ходов и хитростей и не питал иллюзий относительно исхода дела.
XIX
– Габриэле Пассарини!
Воцарилась долгая тишина, которую нарушало лишь приглушенное монотонное мычание, доносившееся из-под сеновала. Откуда там могла взяться корова? Ферма уже несколько десятков лет стояла заброшенной.
Дзен не двигался и ничего больше не говорил. Он просто стоял перед домом посреди бывшего тока, где в щелях между камнями еще виднелись застрявшие зерна. Стоял молчаливый и неподвижный, как безобидная, хоть и скучноватая статуя на городской площади.
После продолжительной паузы из глубины сеновала послышался голос:
– Кто вы?
– Вы Пассарини? – вопросом на вопрос ответил голос.
И снова наступила тишина, пунктирно прошиваемая тоскливым нытьем третьего голоса:
– Помоги мне, Габриэле! У меня сломана нога!
Луч фонаря сверкнул, как лезвие финки, и уперся в Дзена.
– Бросьте оружие на землю и отойдите от него подальше, – скомандовал человек, находившийся наверху.
– Я не вооружен. Нам надо поговорить. Я не причиню вам зла.
Короткий саркастический смешок.
– Точно то же говорил и Альберто! Вы, люди из контрразведки, соврали бы даже родной матери насчет собственного имени и даты рождения.
– Пожалуйста, Габриэле! – закричал другой голос. – Ладно, ты победил. Но я теперь раненый военнопленный. Что бы там ни было, в армии мы были товарищами. Во имя солдатской чести, вызови «скорую». Христом Богом прошу!
Дзен покинул свой воображаемый постамент, включил фонарь и зашагал туда, откуда доносились эти мольбы. Не без труда он разглядел старинную деревянную дверь и открыл ее. Тьма внутри была такая же непроглядная, как в тех военных туннелях, которые он осматривал вместе с Антоном Ределем. И снова фонарь выступал в роли верховного божества. Гнилостная вонь, смешанная с запахом коровьего навоза, накладывалась на акустику склепа, из которого доносились нескончаемые завывания и стоны. Умноженные эхом, они вызывали в воображении хор проклятых из преисподней.
Все помещение было выложено кирпичом. Пол – узором, напоминавшим селедочный скелет, сводчатый потолок наводил на религиозную аналогию. Планировка помещения была простой, элегантной и идеально пропорциональной, однако это был коровник, а не церковь. В те времена люди тоже совершали уродливые поступки, подумал Дзен, но не делали уродливых вещей. Они этого просто не умели.
– Габриэле, сюда!
Отражавшееся от всех стен эхо исключало возможность определить направление, откуда голос взывал о помощи, но луч фонаря вскоре обнаружил скрюченное тело, лежавшее на спине в центре помещения, метрах в пяти от входа.