— И все же мы можем кое-чего добиться, — сказал Медузон. Если возражения против его стратегии и раздражали Шадрака, он не подавал виду. — Я собрался уничтожить кое-кого и задействовал для этого своих воинов. Если кроме этого мы ничего не добьемся, для чести этого будет довольно.
Хенрикосу не слишком понравилось, как это звучит, но он не стал допытываться. Если Медузона мотивировала вендетта, то она, по крайней мере, станет целью, которой самому Биону слишком долго не доставало.
— Считай себя счастливчиком, — сказал Медузон. — Тебе было суждено умереть на этом корабле. Теперь же ты продолжишь борьбу.
Счастливчиком. Ну, конечно.
— Но вас привела не фортуна, — сказал Хенрикос.
Медузон сухо рассмеялся.
— Ты сам постарался.
— Сенсорный призрак, повторяющий каждый наш шаг. Вы следили за нами.
— Тебя обнаружил Ауг. Он узнал поисковую схему Сорргола и воспроизвел ее, имитируя сканнер-артефакт, что мы делали много раз. Считай, что тебе повезло: если бы он не посоветовал подождать и понаблюдать, нам пришлось бы уничтожить вас вместе с кораблем Сынов Гора.
Судя по голосу, Медузон был доволен.
— Ауг восхитился тем, как ты запустил алгоритм, хотя был разочарован, что ты не проанализировал призрака.
Хенрикос почувствовал укол. Белый Шрам заметил его, а он нет.
— Это была ошибка. Я сделаю выводы из нее.
— Посмотрим. Это будет война обмана, и наши враги так же склонны к нему, как и мы.
Хенрикос кивнул.
— И что теперь?
— В нашем флоте появился еще один корабль. Теперь займемся привычным делом — уничтожим экипаж, переведем свой и добавим к арсеналу новые пушки.
— Ты восстанавливаешь Легион, брат?
Медузон покачал головой.
— Нет, но теперь мы больше чем разбросанные кланы. В этом и заключается урок.
— Раз нет Десятого, значит, ты больше не капитан.
— Военачальник. Только и всего.
Хенрикос мог заметить, что прежде уже был замысел подчинить множество Легионов одному командующему с титулом, напоминающим принятый Медузоном. И это ничем хорошим не закончилось, и на параллели стоило обратить внимание…
Конечно же, он этого не сделал. Безмолвная команда Медузона была очевидна. Самоубийственная миссия, на которую Хенрикос охотно согласился, теперь оказалась частью чего-то большего. Он больше не был одиночкой среди воинов других Легионов и у него был шанс сделать больше, нежели немного навредить тем, кого он ненавидел с такой абсолютной ясностью.
Ему следовало радоваться. Ведь теперь гнев, что все еще пылал в каждой его клетке, можно было погасить.
— В таком случае ты присоединишься к нам, — сказал Медузон тоном, который больше походил на замечание, чем команду.
— При одном условии, — ответил Бион.
Медузон настороженно взглянул на него.
— Назови его, — сказал командир.
Небеса Медузы всегда были затянуты. Ее обитатели не знали звездных ночей, только хаос насыщенных токсинами облаков, что толкались, клубились и шептали во тьме.
Он шел, прихрамывая, от южных ворот к сердцу цитадели. Кузни вокруг работали под присмотром многочисленных безмолвных стражей в масках из кованого металла. Из запутанных недр завода ввысь поднимались шпили, усыпанные разнообразными механизмами — вентилями, воздухозаборниками, транспортерами. Между ними находились огромные шахты, в глубоких, уходящих до самого ядра планеты штольнях которых кипела неистовая сила.
Он волочил перевязанные ноги по улицам, покрытым толстым слоем пыли. Стиснув зубы от боли и голода. Стены остались далеко позади, и больше ему не попадались стражи в доспехах, только такие же смертные, как он — в черных климатических костюмах, трудящиеся, не разгибая спины, в кузнях. Ему сказали войти, но он не знал дороги. Из-за смога, каскадов искр и жуткого холода было сложно что-либо разглядеть дальше десяти метров, не говоря уже о том, чтобы найти дорогу в центр цитадели.
Он знал, что даже это было испытанием. Должно быть, другие прошли путь, которым он сейчас следовал — покинули сомнительную безопасность клановых сухопутных машин и направились через равнины к твердыням. Возможно, большинство из них умерли по пути, и ледяной ветер очистил их кости. Медуза специализировалась на таком отборе, который делал ее детей тверже адамантия.
Он опустил голову и сжал воротник, защищаясь от стужи. Вглядываться во мрак не было никакого смысла, поэтому он сфокусировался на том, чтобы переставлять ноги, поддерживая ритм в мышцах.