— Нет, — сказал Осман со своего камня, — она другое говорит.
— Что же она говорит?
— Она говорит: Исхак-Джавид. Слышишь?
Осман поднял палец, прислушался и, когда зорька опять подала свой голос, повторил за ней:
— Исхак-Джавид? Исхак-Джавид?
— Так это, значит, она по-татарски говорит, — удивилась Аля. — А я думала — по-русски.
— Нет, не по-русски, — сказал Керим. — Я тоже слышу: Исхак-Джавид.
Снова все умолкли. Но зато громче затрещали, разгораясь, ветки, выше взметнулось пламя костров. Теперь по всей дороге стало светло от огня.
Но чем светлее становилось внизу, тем гуще окутывал мрак Медведь-гору.
Маленькие ребята уже спали, свернувшись клубком под одеялами, а старшие все еще посматривали вверх, тараща усталые глаза. Страшно было думать, что где-то там в темноте стоят, дрожа от холода и страха, два мальчика — те самые Эдгар и Пьетро, которые играли со всеми на площадке в волейбол и плескались под душем.
— Лева, не знаешь, который теперь час? — тихо спросила Валя.
— Половина третьего. Через полчаса начнет светать.
— Скорей бы уже! — сказала Валя.
Глава VIII
Только под утро, когда засветлели небо и море, костры догорели. Караульные залили водой из леек тлеющие сучья.
— Собираться надо, — сказал Лева.
Осман кивнул головой.
Он сидел на камне и торопливо наматывал длинную крепкую веревку со ступни на колено, со ступни на колено. Море все еще гремело, не успокоившись с ночи.
Старая медведица как будто дремала. Она была вся покрыта легким сумраком, но уже можно было различить на вершине кудрявую зелень деревьев, а местами обнаженные глыбы утесов.
Вожатые и все ребята столпились на середине дороги и, закинув головы, жадно вглядывались в неясные очертания расщелин и выступов.
Сероватый дымок тумана понемногу таял, и все яснее проступали темные, будто вымытые за ночь скалы.
И вдруг Керим всплеснул руками и закричал не своим голосом:
— Вижу, вижу — они!
— Где? Где? — закричали ребята.
Керим протянул руку и показал на крутой склон горы.
— Они! Они! — подхватили ребята и замахали платками и панамками.
Прижавшись к горе, стояли рядом, точно наклеенные на скалистую стену, две белые фигурки. Снизу не было видно, на чем они стоят — на узеньком карнизе или на просторной площадке. Казалось, что вовсе не так уже высоко они забрались и что им ничего не стоит сойти вниз по нескольким каменным уступам, которые спускаются огромными ступенями к самому подножию горы.
— Товарищ Осман, — сказал Лева, — я думаю, добраться к ним будет не так уж трудно. Может, и веревка не понадобится?
Осман покачал головой:
— Нет, хозяин. Это мы только отсюда так видим. Без веревки ничего не поделаешь. Там — крутые места.
— Что же вы думаете делать, товарищ Осман? — спросил Сережа. — Подберетесь к ним поближе и бросите снизу веревку?
Осман усмехнулся.
— Кидать наверх никак нельзя. Туда кинуть — пятьдесят метров веревки надо. А пятьдесят метров — знаешь какой вес будет? Полпуда.
— Придумал, — сказали ребята и засмеялись.
— Слушай, Лева, — сказал вдруг Керим. — У нас на Кавказе горы повыше, чем здесь. А в горах, бывает, высоко-высоко пчелы живут. Так мой отец знаешь что делал? Возьмет падки, вобьет между камнями и по палкам, как по лестнице, лезет. За медом. Давай и мы так сделаем. Я сам долезу. Давай.
Осман потрепал Керима по плечу.
— Хороший мальчик, — сказал он. — Якши-улан.
И обратился к Леве и Фриду:
— Я вот как думаю. Пойдем прямо. Как весной вода шла вниз, такой дорогой мы наверх пойдем. А то кругом итти долго надо.
Осман надел веревку через плечо и зашагал по тропе, которая вела в гору. Лева я Фриц догнали его и пошли с ним рядом.
Когда они дошли до густой чащи на нижнем склоне горы, Осман остановился.
— Кто-то бежит сзади. Ветки трещат.
Все обернулись. Снизу бежал Керим, перепрыгивая через корневища и пни.
— Ты зачем? — крикнул Лева.
— Я с вами иду, — ответил Керим спокойно.
— Да ты нам только мешать будешь. Застрянешь в дороге.
— Не буду мешать. Я и один туда ходил. Ты не сердись, Лева, за то, что я ходил. Возьми меня с собой.
Осман причмокнул языком и засмеялся.
— Пускай идет. Такой парень найдет себе дело.
Глава IX
Весь лагерь — четыреста человек — вытянулся цепью на дороге и смотрел вверх.
Куда это девались Осман, Лева и Фриц? Они исчезли в курчавой шерсти Медведь-горы. А над зелено-бурыми пятнами шерсти, на серой проплешине, попрежнему виднелись белые фигурки, прижавшиеся к склону.