— Не знаю, — ответил «Орёл». «Что, если попробовать развеселить его?» — Попробуй устроить спиритический сеанс, вызови Тома Джефферсона и Джорджа Вашингтона. — Он попытался засмеяться, повернулся и осушил бокал «Хеннесси». — Джек, расслабься, не порть своё здоровье и продолжай выполнять гребаную работу. Ты отлично справляешься с ней, поверь мне.
— Я ненавижу свою работу, — заметил «Фехтовальщик» и улыбнулся государственному секретарю.
— Я знаю, возможно, именно поэтому ты справляешься с ней так хорошо. Упаси нас бог от того, кто хочет занять столь высокое место. Черт возьми, посмотри на меня. Думаешь, я когда-нибудь хотел стать Государственным секретарём? Гораздо интереснее есть ланч с приятелями в кафетерии и ругать тупого сукина сына, занимающего этот пост. Но теперь — вот дерьмо, они сидят там за ланчем и ругают меня! Это несправедливо, Джек. Я люблю работать.
— Расскажи мне об этом.
— Ну, посмотри на это с такой точки зрения: когда ты начнёшь писать мемуары, то получишь баснословный гонорар от своего издателя. «Случайный Президент»? — Адлер старался подобрать название для мемуаров.
— Скотт, ты, когда выпьешь, становишься забавным. Я лучше сконцентрируюсь на своей игре в гольф.
— Кто произнёс магическое слово? — спросил вице-президент, присоединяясь к разговору.
— Этот парень так часто у меня выигрывает, — пожаловался Райан Адлеру, — что иногда мне кажется, что неплохо иметь при себе меч на крайний случай. У тебя сейчас какой гандикап?
— Мало играю, Джек, он снизился теперь до шести, может быть, даже семи.
— Он собирается перейти в профессионалы, — сказал Джек.
— Между прочим, Джек, это мой отец. Его самолёт запоздал, и он не успел к началу приёма, — объяснил Робби.
— Преподобный Джексон, наконец мы встретились! — Джек пожал руку старого чернокожего священника. Во время инаугурации отец Робби был в больнице с камнями в почках, что доставляло, наверно, даже меньше удовольствия, чем церемония инаугурации.
— Робби рассказывал о вас много хорошего.
— Ваш сын — лётчик-истребитель, сэр, а эти ребята любят преувеличивать.
Священник рассмеялся.
— О да, я знаю это, господин президент. Хорошо знаю.
— Как вам понравилось угощение? — спросил Райан. Возраст Исайи Джексона приближался к восьмидесяти, он был невысокого роста, как и его сын, располнел с годами, но у него было удивительное чувство достоинства, которое часто каким-то образом присуще чернокожим священникам.
— Слишком обильное для старика, но я всё равно пробовал каждое блюдо.
— Не беспокойся, Джек. Папа не пьёт, — объяснил «Томкэт». На отвороте его смокинга виднелось миниатюрное изображение Золотых Крыльев морского лётчика. Робби всегда будет лётчиком-истребителем.
— И тебе не следует пить, малыш! Флот научил тебя массе плохих привычек, например чрезмерному хвастовству.
Джеку пришлось броситься на защиту друга.
— Сэр, если лётчик-истребитель не хвастается, его не допускают к полётам. И к тому же Диззи Дин лучше всех сказал об этом — если у тебя получается хорошо, это не хвастовство. У Робби получается отлично… или, по крайней мере, так он говорит.
— Они уже начали переговоры в Пекине? — спросил Робби, поглядывая на часы.
— Ещё полчаса до начала, — ответил Адлер. — Наверно, это будет интересно, — добавил он, имея в виду материал «ЗОРГЕ».
— Да, пожалуй, — согласился вице-президент Джексон, поняв смысл сказанного Адлером. — Трудно любить этих людей.
— Робби, я не разрешаю тебе говорить такие вещи, — возразил отец. — В Пекине у меня есть друг.
— Вот как? — Его сын не знал об этом. Последовал ответ, прозвучавший, словно изречение папы римского:
— Да, преподобный Ю Фа Ан, хороший баптистский священник, получил образование в университете Орала Робертса. Мой друг Джерри Паттерсон учился вместе с ним.
— Думаю, это трудное место для служения богу, особенно для священника, — заметил Райан.
Казалось, этими словами он словно повернул ключ в достоинстве преподобного Джексона.
— Господин президент, я завидую ему. Проповедовать Евангелие господа нашего — большая честь в любом уголке мира, но проповедовать в стране язычников — редкое счастье.
— Кофе? — спросил проходящий мимо стюард. Исайя взял чашку, добавил сахара и сливок.
— Отличный кофе, — заметил он сразу.
— Это один из побочных бонусов в Белом доме, папа, — сказал отцу Робби с нескрываемой любовью. — Кофе здесь даже лучше, чем на флоте, — правда, его подают флотские стюарды. «Голубая гора Ямайки», стоит сорок долларов за фунт, — объяснил он.
— Господи, Робби, не говори так громко. Средства массовой информации ещё не докопались до этого! — предупредил его президент. — К тому же я ведь уже проверил. Мы закупаем кофе оптом, по цене тридцать два бакса за фунт, если ты покупаешь его бочками.
— Да ну, ведь это совсем по дешёвке! — согласился вице-президент со смешком.
Приветственная церемония состоялась накануне, поэтому пленарная сессия открылась безо всяких фанфар. Заместитель Государственного секретаря Ратледж занял своё место, поздоровался с китайскими дипломатами на противоположной стороне стола и стал говорить. Его заявление началось с обычного вступления, такого же обязательного, как перечисление заслуг людей, вложивших деньги в создание художественного фильма.
— Соединённые Штаты, — продолжал он, переходя к основной теме, — обеспокоены некоторыми неприятными аспектами наших взаимных отношений в сфере торговли. Первый заключается в неспособности Китайской Народной Республики признавать существующие международные договоры и конвенции, касающиеся торговых марок, законов о копирайте и патентах. Все эти вопросы обсуждались и рассматривались на прошлых встречах вроде этой, и нам казалось, что разногласия успешно урегулированы. К сожалению, это оказалось не так. — Он продолжал, приводя некоторые конкретные примеры, которые он назвал иллюстративными, но далеко не исчерпывающими все области беспокойства США. — Подобным же образом, — говорил далее Ратледж, — обещания открыть китайский рынок для американских товаров не были выполнены. Это привело к дисбалансу в торговых отношениях, который не обещает ничего хорошего нашему сотрудничеству и в других областях. Существующий в настоящее время дисбаланс достигает семидесяти миллиардов долларов, и Соединённые Штаты Америки не могут мириться с этим.
Подводя итог, мы видим, что обязательство Китайской Народной Республики выполнять международные соглашения и частные договорённости с Соединёнными Штатами не было выполнено. В соответствии с американским законом, наша страна имеет право принять торговые обязательства, относящиеся к другим странам, как закон своей страны. Это хорошо известный Акт о реформе торговли, вступивший в силу по решению американского правительства несколько лет назад. Поэтому мне выпала неприятная обязанность уведомить правительство Китайской Народной Республики, что Америка безотлагательно введёт в действие этот закон о торговле с Китайской Народной Республикой, если ранее согласованные и принятые обязательства не будут немедленно осуществлены, — закончил Ратледж. Слово «немедленно» редко применяется в ходе международных переговоров. — Этим я кончаю своё вступительное заявление.
Марк Гант почти не сомневался, что китайские дипломаты перепрыгнут через полированный дубовый стол с мечами и кинжалами сразу после окончания вступительной речи Ратледжа. Был брошен вызов в недвусмысленных выражениях, и это не могло понравиться китайской стороне. Однако дипломат, сидящий на противоположной стороне стола, — им был министр иностранных дел Шен Танг, — отреагировал на это так же эмоционально, как если бы он получил счёт в ресторане и увидел, что его обсчитали на пять баксов. Он даже не поднял голову. Вместо этого китайский министр продолжал смотреть на свои заметки, перед тем как наконец поднять взгляд, когда он почувствовал, что вступительное заявление Ратледжа подходит к концу. На его лице отражалось не больше чувств или эмоций, чем у человека, пришедшего в художественную галерею, чтобы выбрать и купить там картину, которой его жена хочет закрыть трещину в стене столовой.