— Господин секретарь Ратледж, позвольте мне поблагодарить вас за сделанное вами заявление, — начал он в свою очередь. — Прежде всего хочу сказать, что Китайская Народная Республика горячо приветствует вас в нашей стране и хочет официально заявить о своём желании продолжать дружеские отношения с Америкой и американским народом. Мы не можем, однако, согласовать заявленное Америкой желание продолжать дружеские отношения между нашими странами с её действиями, направленными на признание отколовшейся провинции на острове Тайвань как независимого государства, которым она не является. Подобные действия направлены на то, чтобы разжечь пламя вражды между нашими странами — разжечь, вместо того чтобы погасить его. Народ нашей страны не позволит так бессовестно вмешиваться во внутренние дела Китая и… — Дипломат с удивлением увидел поднятую руку Ратледжа, прерывающую его речь. Он был настолько потрясён этим явным нарушением дипломатического протокола, что даже замолчал.
— Господин министр, — произнёс Ратледж, — цель настоящих переговоров заключается в обсуждении торговли. Вопрос дипломатического признания Америкой Республики Китай лучше оставить для другого времени и места. Американская делегация не желает уклоняться от цели настоящих переговоров и заниматься сегодня этим вопросом. — На дипломатическом языке это означало: «Возьми эту проблему и засунь её себе в задницу».
— Господин Ратледж, вы не имеете права диктовать Китайской Народной Республике, какие вопросы и проблемы нас интересуют, — заметил министр Шен настолько равнодушным голосом, словно обсуждал цену пучка салата-латука на рынке. Правила были простыми: сторона, которая проявит свой гнев первой, проигрывает.
Гант понял, что движущая сила открытия переговоров заключается в том, что у обеих стран есть свои темы для обсуждения и каждая сторона пытается не обращать внимания на то, о чём говорит другая сторона, для того чтобы взять переговоры под свой контроль. Все это так не походило на деловую встречу партнёров по бизнесу, что напоминало устный обмен мнениями, причём каждый участник переговоров говорил только о том, что интересует его. Другим сравнением могла стать иная форма сношений, при которой два нагих человека в постели, оказавшиеся там, по всей видимости, для того, чтобы заняться сексом, вместо того чтобы ласкать друг друга в качестве вступления к половому акту, начинают ссориться из-за владения пультом управления телевизором. Гант видел самые разные переговоры, или, по крайней мере, так ему казалось раньше. То, что происходило сейчас, было для него совершенно новым и странным.
— Ренегаты, установившие бандитское правление на Тайване, являются частью Китая в истории и наследии нашей страны, и Китайская Народная Республика не может равнодушно относиться к этому намеренному оскорблению нашей государственности режимом Райана.
— Господин министр Шен, правительство Соединённых Штатов Америки имеет продолжительную историю поддержки демократически избранных правительств во всем мире. Это было частью нашего нравственного облика на протяжении более двухсот лет. Я хочу напомнить Китайской Народной Республике, что правительство Соединённых Штатов Америки является самым долго существующим в мире. Мы жили в соответствии с нашей конституционной формой правления гораздо больше двухсот лет. Это немного, если сравнивать с историей Китая, но позвольте напомнить вам, что, когда Америка выбрала своего первого президента и свой первый конгресс, Китаем управляли наследные монархи. С тех пор ваше правительство менялось много раз, но правительство Соединённых Штатов Америки оставалось прежним. Таким образом, мы имеем неоспоримое право, являясь независимым государством, признанным международным законом и существующим в течение длительного времени с легитимной формой правления, поступать так, как мы считаем целесообразным, и оказывать помощь другим демократически избранным правительствам. Правительство Республики Китай было избрано с соблюдением всех демократических норм, и потому его уважают все государства с демократически избранными правительствами, как и наше. Как бы то ни было, господин министр, цель нашей встречи — обсуждение торговли. Так мы перейдём, наконец, к этой проблеме или будем и дальше тратить время на обсуждение вопросов, не относящихся к делу?
— Ничто не может быть так тесно связано с этим делом, как полное отсутствие уважения, продемонстрированное вашим правительством — точнее, режимом Райана — по отношению к правительству нашей страны. Вопрос Тайваня имеет огромное значение для… — Шен Танг продолжал говорить в том же ключе в течение ещё четырех минут.
— Господин министр, Соединённые Штаты Америки не являются каким-то «режимом». Это независимое государство с демократически избранным правительством. Мы предприняли этот эксперимент в области правления ещё в то время, когда вашей страной управляла Маньчжурская династия. Не исключено, что когда-нибудь вы тоже попытаетесь предпринять аналогичный эксперимент для блага своего народа. А теперь давайте вернёмся к вопросу, ради рассмотрения которого мы собрались, или вы желаете бессмысленно тратить своё и моё время, обсуждая тему, относительно которой у меня нет инструкций, да и желание тоже отсутствует?
— Мы не допустим, чтобы нас так бесцеремонно игнорировали, — отозвался Шен, завоевав краткое и не относящееся к делу уважение Ратледжа своим неожиданным знанием английского языка.
Главный американский дипломат поудобнее сел в кресле и вежливо посмотрел на министра иностранных дел, думая о планах жены сменить обои на кухне их Джорджтаунского дома. Будет ли зелёный и голубой хорошей цветовой гаммой? Сам он предпочитал земные тона, но понимал, что ему будет гораздо легче одержать верх на переговорах в Пекине, чем выиграть спор с женой. Целая жизнь, проведённая им на дипломатическом поприще, не подготовила его к поединкам с женой по таким вопросам, как смена обоев…
Переговоры продолжались таким образом в течение первых девяноста минут, затем подошло время первого перерыва. Подали чай и крошечные пирожки. Участники переговоров вышли через высокие двери в сад. «Странное место для таких дверей, которые во всем мире называются французскими», — подумал Гант. Он впервые участвовал в дипломатическом мероприятии и полагал, что скоро узнает, как на самом деле функционирует дипломатия. Все разбились на пары, американец с китайцем. Даже на расстоянии было видно, кто стоит рядом с кем. Каждый китаец курил — этот порок разделяли с ними только два американца. Оба выглядели благодарными за предоставленную им возможность предаваться пороку внутри помещения в этой стране.
«Китайцы, возможно, являются торговыми нацистами, — подумал сотрудник Министерства финансов, — но уж никак не нацистами по отношению к собственному здоровью».
— Какое у вас мнение относительно хода переговоров? — раздался голос за его спиной. Гант обернулся и увидел того же низенького китайца, который не давал ему покоя во время торжественного приёма. Его звали Хуэ Ма, вспомнил Гант, ростом пять футов и ничуть не больше, с непроницаемыми глазами игрока в покер и определёнными актёрскими способностями. Американец напомнил себе, что этот тип умнее, чем кажется на первый взгляд. Как ему теперь обращаться с ним? Когда возникают сомнения, решил Гант, надо полагаться на правду.
— Я впервые наблюдаю дипломатические переговоры. Они кажутся мне удивительно скучными, — ответил Гант, поднося к губам чашку с ужасным китайским кофе.
— Ничего не поделаешь, это нормально, — ответил Хуэ.
— Вот как? Деловые переговоры ведутся иначе. Каким образом удаётся достигнуть какого-нибудь результата?
— Для достижения каждой цели необходим свой путь, — сказал ему китаец.
— Пожалуй. Можно задать вам вопрос? — спросил «Телескоп».
— Попытаюсь ответить.
— Почему поднялся такой шум из-за Тайваня?
— Почему поднялся такой шум, когда началась ваша Гражданская война? — хитро ответил вопросом на вопрос китаец.
— Ну хорошо, но прошло пятьдесят лет, почему не попробовать объявить ничью и начать все сначала?
— Для нас это небольшой промежуток времени, — ответил Хуэ с высокомерной улыбкой.