— Стоп! — скомандовал он с водительского сиденья мотоцикла. — В чем дело?
Куон повернулся. Лиен Хуа только перенесла новый приступ схваток, у неё подгибались колени, и она с трудом втягивала воздух измученными лёгкими. Муж почти тащил её к велосипеду. Внезапно он понял, что все его усилия бесполезны. Ни при каких обстоятельствах она не сможет сесть на велосипед и крутить педали. До их квартиры одиннадцать кварталов. Пожалуй, он сможет поднять её на третий этаж к дверям квартиры, но каким образом довезти её к входной двери дома?
— Моя жена… она больна, — произнёс Куон, не желая — боясь — объяснять причину болезни. Он знал этого охранника — его звали Чоу Чинг Чин, — и он казался дружески настроенным. — Я пытаюсь доставить её домой.
— Где ты живёшь, товарищ? — спросил Чоу.
— В квартире дома Великого Похода, номер семьдесят четыре, — ответил Куон. — Ты не мог бы помочь нам?
Чоу посмотрел на них. Женщина явно не могла идти. Он жил в стране, где низко ценили человеческую жизнь, но она была больным товарищем, между людьми должно существовать чувство солидарности, а их квартира находилась всего в десяти или одиннадцати кварталах от фабрики. Он может довезти их за пятнадцать минут даже на этом медленном и неуклюжем мотоцикле.
— Посади её сзади, товарищ.
— Спасибо тебе, товарищ. — Куон поднял жену и опустил её на ржавое стальное дно сиденья позади водителя. Затем он махнул рукой, давая знак водителю, что можно ехать.
На этот раз схватки оказались особенно мучительными. Лиен Хуа застонала и затем вскрикнула, напугав своего мужа, но ещё хуже напугав водителя. Чоу обернулся и посмотрел назад. Он ожидал увидеть здоровую женщину, но вместо этого увидел женщину, обнимающую живот и явно испытывающую мучительную боль. Ни при каких обстоятельствах это не было приятным зрелищем, и Чоу, взяв на себя инициативу в самом начале, подумал, что ему придётся снова действовать по-своему. Их дорога к зданию Великого Похода пролегала мимо больницы Лонгфу. Как в большинстве пекинских больниц, относящихся к медицинским институтам, в Лонгфу было отделение неотложной помощи. Эта женщина явно страдает, она является товарищем по рабочему классу и заслуживает помощи. Чоу снова обернулся. Куон прилагал отчаянные усилия, чтобы успокоить женщину, как и должен поступать муж. Он был слишком занят, чтобы смотреть по сторонам мотоцикла, едущего по неровной мостовой со скоростью двадцать километров в час.
Да, сказал себе Чоу, ему придётся поступить именно так. Он осторожно повернул руль и подъехал к разгрузочной платформе, предназначенной скорее для грузовиков, чем для машин «Скорой помощи», и остановился.
Куону понадобилось несколько секунд, чтобы понять, что они остановились. Он оглянулся вокруг, готовясь поднять жену из пассажирского сиденья мотоцикла, и только теперь понял, что они находятся не у знакомого комплекса жилых зданий. Потеряв ориентировку в результате последних тридцати минут неожиданно возникшей критической ситуации, он не сразу сообразил, где они находятся, пока не увидел, что из дверей выходит кто-то. На голове женщины была белая повязка — это медсестра? Неужели они приехали в больницу? Нет, он не может этого допустить.
Куон слез с мотоцикла и повернулся к Чоу. Он начал протестовать, говоря, что они приехали не туда, куда нужно, но персонал больницы проявил неожиданную энергию — в это время в пункте неотложной помощи не было пострадавших, и персонал сидел без дела. Двое санитаров быстро выкатили из дверей носилки на колёсах. Куон пытался возражать, но массивные санитары просто оттолкнули его в сторону, положили Лиен Хуа на носилки и вкатили внутрь, прежде чем он успел запротестовать. Куон только открыл рот и тут же закрыл его. Затем вбежал внутрь больничного помещения и был тут же перехвачен парой клерков, которые нуждались в информации, чтобы заполнить бланки приёмного отделения. Он остановился на месте, чувствуя себя в унизительном положении. В самом приёмном отделении врач и медсестра наблюдали за тем, как санитары перекладывали Лиен Хуа на смотровой стол. Понадобилось всего несколько секунд, чтобы медики начали догадываться о сути происходящего, и они обменялись понимающими взглядами.
Ещё через несколько секунд с женщины сняли рабочую одежду, и её беременность стала такой же очевидной, как восход солнца. Не менее очевидным было и то, что у Лиен Хуа схватки и принимать меры следует не в отделении неотложной помощи. Её нужно отвезти к лифту и поднять на второй этаж, где находилось акушерское отделение. Женщина-врач подозвала к себе санитаров и сказала им, куда доставить пациентку. Затем она подошла к телефону и сообщила на второй этаж, что к ним сейчас привезут роженицу.
Закончив с этой «работой», врач вернулась в комнату отдыха для врачей, закурила сигарету и взяла журнал.
— Товарищ Янг? — спросил другой клерк, старше по положению.
— Да? — ответил взволнованный муж, все ещё стоящий в комнате ожидания, где его удерживали два клерка.
— Вашу жену доставили наверх, в акушерское отделение. Но, — добавил клерк, — у нас возникла проблема.
— Что за проблема? — спросил Куон, заранее зная ответ, но надеясь на чудо.
— У нас нет информации о беременности вашей жены. Вы живёте в нашем округе здравоохранения — у нас есть запись о вашем адресе в квартале Великого Похода, квартира семьдесят четыре. Это верно?
— Да, мы там живём, — пробормотал Куон, пытаясь найти выход из западни, но не видя его.
— А, — кивнул клерк. — Понятно. Спасибо. Теперь мне нужно позвонить по телефону.
Куона напугал тон, которым было сделано последнее заявление:
— А, да, я приму меры, чтобы эту дрянь удалили должным образом. А, да, стекло разбито, я попытаюсь найти стекольщика. А, да, неразрешённая беременность, я позвоню на второй этаж, чтобы они не забыли убить младенца, как только его макушка покажется на свет.
В акушерском отделении Лиен Хуа заметила, как изменились глаза окружающих. При рождении Ю Лонга здесь царила атмосфера радости, глаза медсестёр, которые присутствовали при его появлении на свет, были весёлыми и ликующими. Было видно, как в уголках их глаз под хирургическими масками появились морщинки улыбок… но не на этот раз. Кто-то вошёл туда, где она находилась, в родильную палату №3, и что-то сказал медсестре. Её голова быстро повернулась к месту, где лежала Лиен Хуа, и выражение глаз превратилось из сочувственного во… что-то другое, и хотя Янг не знала, что это было, она понимала значение. Вполне возможно, что это было не по вкусу медсестре, ей это не нравилось, но она должна сделать это, потому что такова её обязанность. Китай был страной, где люди поступали так, как должны поступать, независимо от того, нравилось ли им это или нет. Лиен Хуа почувствовала приближение новых схваток. Младенец пытался появиться на свет, ещё не зная, что движется по направлению к смерти от рук «родного» «народного» государства. Но обслуживающий персонал больницы знал это. Раньше, при рождении Ю Лонга, они стояли рядом и были наготове, следя, чтобы все прошло хорошо. Но не теперь. Теперь они отошли, не желая слышать стоны матери, старающейся произвести на свет обречённое дитя.
На первом этаже это было совершенно ясно для Янг Куона. Он держал маленькое тело своего первого сына Ю Лонга в руках, слышал издаваемые им звуки, видел его первую улыбку. Он видел, как его маленький сын ползает, потом его первые шаги в их маленькой квартире, первые слова, которые он произнёс… но их маленький Большой Дракон теперь мёртв, и они больше никогда не увидят его, раздавленного колесом пассажирского автобуса. Жестокая судьба вырвала мальчика из его рук и отбросила прочь, как мусор, подгоняемый ветром на улице. А теперь государство собиралось умертвить его второго ребёнка. И все это произойдёт наверху, меньше чем в десяти метрах от него, а он бессилен помешать. Это чувство знакомо все жителям КНР, где решение, принятое в верхах, является нерушимым, но теперь этому противостояло самое главное человеческое стремление. Две силы боролись в сознании фабричного рабочего Янг Куона. У него дрожали руки, пока мозг пытался найти решение возникшей дилеммы. Взгляд Куона устремился вперёд, он отчаянно искал выход, смотрел на кирпичную стену, словно старался разрушить её силой взгляда… ведь должен быть выход, должен быть выход…