— Ладно, я подумаю над этим, затем поручим Сиэрсу проверить полученный материал и, может быть, поговорим с этим Вангом — если возникнет необходимость. Не забудь, Эдди, в конце этой цепочки находится наш офицер по имени Номури и иностранка, у которой два глаза…
Муж прервал её взмахом руки.
— И два уха. Да, бэби, я знаю. Мы тоже там были. Мы тоже занимались этим. — Он не мог забыть о прошлом, как не могла забыть и его жена. Забота о жизни агентов так же важна для разведчика, как сохранение первоначального капитала для инвестора.
В течение двадцати минут Мэри-Пэт не обращала внимания на компьютер и занималась рутинной работой с донесениями, доставленными курьерами из «Меркурия», находившегося в подвале старого здания штаб-квартиры ЦРУ. Это было совсем непросто, но тем не менее необходимо, потому что оперативная сеть ЦРУ руководила агентами и операциями во всем мире — или, по крайней мере, пыталась, поправила себя Мэри-Пэт.
Её работа заключалась в том, чтобы перестроить оперативное управление, восстановить агентурную разведку, в которой работали люди. Агентурная разведка была почти уничтожена в конце семидесятых годов и теперь медленно восстанавливалась. Это была нелёгкая задача, даже для признанного эксперта в этой области. Но Честер Номури принадлежал к числу её любимчиков. Она заметила его несколько лет назад на Ферме и увидела в нём талант, незаурядные способности и мотивацию. Для Честера шпионаж был таким же призванием, как служение господу для священника, нечто важное для его страны и одновременно забава, не меньшая, чем для Джека Никлауса[31] попадание в лунку с пятидесяти футов на поле для гольфа в Огасте. К этому нужно добавить незаурядный ум и чувство опасности, свойственное парню, выросшему на улице. Уже в то время Мэри-Пэт пришла к выводу, что он далеко пойдёт. И теперь, по всей вероятности, Номури оправдал её ожидания. Он поднялся в высшую лигу шпионажа. Впервые в истории ЦРУ удалось заполучить агента, действующего внутри китайского Политбюро, и придумать что-то лучше этого невозможно. Наверно, даже у русских нет такого агента, хотя нельзя быть уверенным в этом и ты рискуешь крупно проиграть, делая ставки против разведывательных служб России.
— Файл закончен, — раздался наконец электронный голос компьютера. Мэри-Пэт повернулась в кресле. Прежде всего она перевела только что сформированный файл на второй жёсткий диск и затем сохранила его на диске «тостер» — он носил такое название, потому что вводился в компьютер и затем выскакивал из него как ломтик хлеба. Закончив с этой работой, Мэри-Пэт впечатала код дешифровки — 51 240. Она не имела представления, почему Номури выбрал это число, но знать это ей не требовалось, пока никто другой тоже не имел представления о нем. После того как заместитель директора ЦРУ по оперативной работе напечатала пять этих цифр и нажала на клавишу «Возврат», иконки файла изменились. Они уже выстроились по порядку поступления в компьютер, и Мэри Пэт выбрала самую старую. Из принтера выползла страница китайских иероглифов. Далее МП подняла трубку своего внутреннего телефона и нажала на кнопку, соединяющую её с секретарём.
— Доктор Джошуа Сиэрс, Разведывательное управление, китайский отдел. Попросите его немедленно прибыть ко мне.
Ожидание длилось шесть бесконечных минут. Требовалось что-то исключительное, чтобы заставить дрожать Мэри Патрицию Камински-Фоули, но это был именно такой случай. Изображение на экране выглядело таким образом, словно кто-то намазал чернилами ноги нескольких пьяных петухов и заставил их бродить по листу чистой бумаги. Но она знала, что внутри этого изображения таились слова и мысли. Секретные слова и скрытые мысли.
Это походило на выигрышную ситуацию победителя всемирного чемпионата по покеру в Лас-Вегасе, только было несравнимо более важным. С помощью этого можно выигрывать войны и менять историю, уводя её с проторённой тропы, определённой самыми важными игроками, и в этом заключалась ценность шпионажа, весь смысл работы разведывательного сообщества, потому что судьбы наций действительно зависели от таких вещей — и потому что судьбы наций зависели от пениса Чета Номури и от того, насколько хорошо он пользовался им, думала миссис Фоули. В каком безумном мире мы живём! Как можно передать важность соблазнения какой-то безымянной секретарши, мелкой служащей, современной работницы, которая всего лишь транскрибировала мысли важных личностей.
Но поскольку агент другой державы скомпрометировал её, она сделала эти мысли доступными для других и, таким образом, изменила ход истории так же уверенно, как повёрнутый руль меняет курс огромного корабля. Для Мэри-Пэт, заместителя директора Центрального разведывательного управления, это был момент исполнения желаний, равный по значению моменту рождения её детей. Весь смысл её жизни заключался в этих черно-белых иероглифах на экране монитора компьютера — а она не могла прочитать эти чёртовы буквы. Мэри-Пэт владела языками настолько хорошо, что могла читать курс русской литературы в Московском государственном университете, но её знание китайского языка ограничивалось названиями нескольких блюд в китайском ресторане.
— Миссис Фоули? — Дверь приоткрылась, и в ней показалась мужская голова. — Я Джош Сиэрс. — Ему было примерно пятьдесят лет, высокий, начал лысеть, редеющие волосы были седыми. Карие глаза. Наверно, слишком много времени проводит в кафетерии на первом этаже, подумала заместитель директора по оперативной деятельности.
— Заходите, доктор Сиэрс, мне нужно, чтобы вы перевели кое-что для меня.
— Конечно, — ответил он, подвинул кресло и опустился в него. Он наблюдал за тем, как заместитель директора ЦРУ достала несколько страниц из своего лазерного принтера и передала ему.
— О'кей, здесь написано, что дата двадцать первый день марта прошлого года, и место в Пекине — гм, здание Совета министров, а? Министр Фанг беседует с министром Чангом. — Взгляд Сиэрса пробежал по странице. — Миссис Фоули, это исключительно важный документ. Они говорят о том, что Иран — нет, прежняя Объединённая Исламская Республика — собирается захватить все нефтяные месторождения в районе Персидского залива и как это повлияет на Китай. Чанг проявляет оптимизм, но осторожный оптимизм. Фанг относится к этому скептически… о, это памятная записка, не так ли? Заметки Фанга о его частном разговоре с Чангом.
— Эти имена говорят вам о чём-нибудь?
— Оба являются министрами без портфелей. Они оба члены Политбюро без непосредственных министерских обязанностей. Это означает, что председатель, премьер КНР, Ху Кун Пяо, доверяет им. Они находятся в руководстве КНР больше тридцати лет, ещё со времён Мао и Чжоу. Как вы знаете, в Китае принято иметь продолжительные отношения между руководителями. При этом развивается — нет, не дружба, как мы это понимаем, а связи, близость общения. По сути дела, эти отношения на уровне комфорта, удобства связей. Вроде тех, какие развиваются за карточным столом. Вы знаете манеры и особенности других, а это способствует продолжительной спокойной игре. Возможно, много вы не выиграете, но и не проиграете последнюю рубашку.
— Но они ведь не играют в карты?
— Данный документ показывает это. Как мы подозревали, КНР поддержала аятоллу Дарейи в его игре, но они приложили все усилия, чтобы их поддержка не стала достоянием общественности. Я бегло просмотрел этот документ, и у меня создалось впечатление, что именно Чанг был инициатором этого — а также мер, предпринятых японцами. Мы пытались создать досье на этого Чанга — и Фанга тоже — увы, без особого успеха. Что мне нужно знать? — спросил он, поднимая страницу.
— Это кодированное слово, — ответила МП. В соответствии с федеральным законом «совершенно секретно» являлось высшим уровнем секретности, но на деле были вещи, более секретные, чем это. Их называли «программы особого допуска», и они обозначались присвоенными кодированными словами. — Эта операция называется «ЗОРГЕ». — Ей не требовалось объяснять, что он не имеет права обсуждать полученную информацию с кем бы то ни было и ему запрещено даже думать о ней в постели у себя дома. Кроме того, она могла и не говорить о том, что в «ЗОРГЕ» заключался путь Сиэрса наверх, к более высокому окладу и намного более значительному личному положению в пантеоне бюрократов ЦРУ.