— Привет, Робби. — Райан поднял голову и улыбнулся. Он заметил, что его вице-президент все ещё чувствовал себя неловко в штатском костюме. Некоторые люди рождены, чтобы всю жизнь носить военную форму, и Роберт Джефферсон Джексон был одним из них, хотя на лацкане каждого пиджака у него виднелось миниатюрное изображение Золотых Крыльев ВМФ. — Знаешь, мне сообщили, что в Москве произошло неприятное событие, — сказал Райан и в течение нескольких секунд объяснил самую суть происшедшего.
— Действительно, это вызывает некоторое беспокойство, — согласился Робби.
— Попроси Бена сообщить тебе все подробности. Как распланирован твой день? — спросил президент.
— Терра-дебит, Дельта-дайвер. — Это был их персональный код — ТДДД — такое же дерьмо, но другой день. — Я председательствую на заседании Космического совета на другой стороне улицы через двадцать минут, а вечером вылетаю в Миссисипи — завтра утром выступаю с речью в университете.
— Сам сидишь за штурвалом? — спросил Джек.
— Эй, Джек, единственное достоинство этой работы заключается в том, что я снова могу летать. — Джексон настоял на допуске к полётам на VC-20B и часто летал по стране, выполняя официальные задания. Его позывной был «ВВС-2». Это выглядело очень хорошо в средствах массовой информации и являлось к тому же лучшей терапией для лётчика-истребителя, скучающего по штурвалу самолёта, хотя это и раздражало лётный экипаж. — Но всегда приходится не обращать внимания на детали, которые тебя не интересуют, — подмигнул он.
— К тому же это единственный способ повысить тебе жалованье, Робби. И ты получил хорошую квартиру, — напомнил президент своему другу.
— Но ты не платишь мне за часы, проведённые в полёте, — ответил вице-адмирал в отставке Р.Дж. Джексон. Он остановился у двери и обернулся. — Как повлияет это покушение на общую обстановку в России?
Джек пожал плечами.
— Ничего хорошего. Создаётся впечатление, что они никак не могут порвать с прошлым.
— Пожалуй, — согласился вице-президент. — Проблема заключается в том, как, черт побери, мы окажем им помощь?
— Я ещё не нашёл решения, — признался Джек. — У нас самих достаточно потенциальных проблем на горизонте, например с Азией, которая катится по сточной канаве…
— Мне нужно получше ознакомиться с этим экономическим дерьмом, — согласился Робби.
— Проведи некоторое время с Джорджем Уинстоном, — предложил Райан. — Это не так трудно, но тебе следует освоить новый язык. Основные товары, производные функции и тому подобное. Джордж знает все это наизусть.
Джексон кивнул.
— Принято во внимание, сэр.
— Сэр? А это откуда взялось, черт побери, Роб?
— Вы все ещё представляете Национальную командную власть, о великий человек, — ответил Робби с усмешкой, пользуясь акцентом жителя нижнего Миссисипи. — Я всего лишь твой помощник, следовательно, мне достаются все дерьмовые обязанности.
— Тогда рассматривай это как школу младшего командного состава, Роб, и благодари бога, что у тебя появилась столь простая возможность овладеть этим. Для меня все было совсем по-другому.
— Помню, Джек. Я ведь был здесь как J-3, директор оперативного управления, не забыл? И ты превосходно справился с делом. Почему, по твоему мнению, я позволил тебе загубить мою карьеру?
— Ты хочешь сказать, что решился на это не ради хорошего дома и бесплатных водителей?
Вице-президент покачал головой.
— И не ради того, чтобы стать первым чернокожим вице-президентом. Разве я мог сказать «нет» моему президенту?
— Увидимся за ланчем, Робби, — произнёс Джек в сторону закрывающейся двери.
— Господин президент, директор Фоули на третьей линии, — донеслось из динамика.
Джек поднял трубку кодированного телефона и нажал на соответствующую кнопку.
— Доброе утро, Эд.
— Привет. Джек. У нас новости из Москвы.
— Как мы добываем их? — сначала спросил Райан, для того чтобы иметь возможность оценить информацию, которую он сейчас получит.
— Радиоперехват, — ответил директор Центрального разведывательного управления, подчёркивая этим, что информация является достаточно достоверной. К тому же слово «радиоперехват» звучало псевдопрофессионально и потому убедительно. Разведка каналов связи всегда была самым надёжным способом получения информации, потому что люди редко лгут друг другу по радио или по телефону. — Похоже, что расследованию покушения придают в Москве первостепенное значение, и милицейское начальство свободно разговаривает о нем по радиосвязи.
— О'кей, что стало тебе известно?
— Сначала там думали, что целью покушения является Распутин. Он отвоевал себе видное место в преступном мире, у него огромные деньги от использования своих женщин… служащих, — деликатно произнёс Эд Фоули, — а теперь намеревался расширить своё влияние и в других областях деятельности. Может быть, он попытался оттеснить со своего пути кого-то, кому не хочется быть оттеснённым.
— Ты так думаешь? — спросил Майк Райли.
— Миша, я и сам не знаю, что думать. Как и вас, меня учили не верить в случайные совпадения, — ответил капитан московской милиции Олег Провалов. Они повстречались в баре, обслуживающем иностранцев, что было заметно по качеству водки.
Райли не был таким уж новичком в Москве. Он находился здесь четырнадцать месяцев, а до этого был помощником старшего специального агента ФБР, в ведении которого находился Нью-Йорк, — но он не занимался контрразведкой. Райли был экспертом по ОП — организованной преступности и провёл пятнадцать тяжёлых лет, преследуя Пять Семей нью-йоркской мафии, которую ФБР чаще называл КН — коза ностра. Русские знали об этом, и у него были хорошие отношения с местными полицейскими — милиционерами — особенно после того, как он организовал поездку нескольких высокопоставленных милицейских чинов в Америку, где они приняли участие в программе Национальной академии ФБР. Фактически это был курс для получения учёной степени доктора философии копами, занимающими высокое положение. Эта степень очень ценилась в американских департаментах полиции.
— У вас в Америке случалось подобное убийство?
Райли отрицательно покачал головой.
— В Штатах вы можете легко приобрести огнестрельное оружие, но не противотанковые гранатомёты. К тому же применение такого вооружения сразу влечёт за собой расследование в федеральном масштабе, а преступники знают, что нужно всячески избегать ФБР. Да, конечно, у нас есть умники, применяющие бомбы в автомобилях, но только для того, чтобы убить сидящих в них людей. Покушение вроде этого кажется им слишком эффектным. Итак, что за человек был этот Авсеенко?
Провалов презрительно фыркнул, и его ответ прозвучал словно плевок:
— Он был сутенёром. Наживался на женщинах, заставлял их раздвигать ноги и затем забирал у них деньги. Я не оплакиваю его смерть, Миша. Мало кто будет скорбеть об этом ублюдке, но, по-моему, смерть Авсеенко оставила свободную нишу в преступном мире, и через несколько дней кто-то заполнит её.
— Значит, ты считаешь, что именно он был целью покушения, а не Сергей Головко?
— Головко? Покушение на него — это безумие. Человек, стоящий во главе такого важного государственного органа? Не думаю, что у кого-нибудь из наших преступников хватит смелости для этого.
Может быть, — подумал Райли, — но никто не начинает столь важное расследование, делая заключения, не подтверждённые фактами, Олег Григорьевич. К сожалению, произнести это вслух он не мог. Они были друзьями, но Провалов — обидчивый человек и в душе понимает, что департамент милиции уступает ФБР.
Сейчас он начинал с самых рутинных вещей, так сказать, «шуровал палкой в кустах», послал своих следователей говорить с известными милиции подельниками Авсеенко, чтобы узнать, не упоминал ли он в разговорах своих врагов, не рассказывал ли о ссорах, проверял через осведомителей, не говорил ли кто-нибудь в московском преступном мире о подобных угрозах.
Райли знал, что в сфере расследования преступлений русские нуждаются в помощи.
Пока они даже не сумели найти самосвал, из которого стрелял гранатомётчик. Правда, в городе несколько тысяч таких самосвалов, так что один из них могли украсть и его владелец или водитель мог пока даже не заметить исчезновения машины. Поскольку свидетели утверждали, что выстрел был направлен под углом, сверху вниз, в кузове самосвала вряд ли остались следы пуска ракетной гранаты, что могло бы помочь опознать самосвал, принимавший участие в преступлении. А такой самосвал был нужен, потому что в нём могли оказаться волосы или волокна с одежды стрелявшего. Разумеется, никто не заметил номера машины, и, как назло, в часы пик на площади не было ни одного человека с камерой — по крайней мере, пока такого фотографа обнаружить не удалось. Бывали случаи, когда такой парень появлялся через день-другой, и при важном расследовании приходилось полагаться на удачу, причём обычно такая удача заключалась в человеке, который не держал свой рот на замке. Расследование, когда все, с кем приходилось сталкиваться, предпочитали молчать, — это трудный способ заработать на жизнь. К счастью, криминальный ум редко бывает осторожным — за исключением особенно умных преступников, а в Москве, как знал Райли, таких немало.