- Этого достаточно, Джеймс, – кивнул шеф. – Ты все правильно понимаешь. И раз ты понимаешь причины, по которым мы здесь — ты должен понимать, что это наша война, и мы не можем оставаться в стороне. И не останемся, – задумчиво добавил Гильберт.
- Я весь внимание, сэр, – Хеллборн едва не щелкнул каблуками, но в последний момент решил не переигрывать.
- И прекрати называть меня “сэром”, – нахмурился сэр Энтони. – Я больше не твой начальник. Ты грязный коммунист и дезертир.
- Прошу прощения, сэр? – не понял Джеймс.
- Вот, полюбуйся, – шеф швырнул ему распечатанный конверт, – только что из Дракенсберга пришло. Мерзавец, ты скрыл свое краснозадое прошлое, когда поступал в Академию. И не только! Пришло время расплаты, ирландская свинья!!!
- Ирландская?... – Хеллборн переслал что-либо понимать. Ну да, в роду были ирландцы, но это было так давно и неправда... Он развернул конверт. Как писали в старинных сентиментальных романах, “строчки заплясали у него перед глазами”.
“Член подпольной коммунистической ячейки...
связан с ирландскими террористами...
укрывал на квартире агентов Индийского национального конгресса...
гибралтарские сепаратисты...
немедленно задержать и содержать под арестом...
отправить в Дракенсберг первым же транспортом под надежной охраной...”
- Я... я ничего не понимаю, сэр, – Джеймс даже не пытался скрыть своего недоумения, – это какая-то ошибка...
- Никакой ошибки нет, дурачок, – ласково улыбнулся коммандер Гильберт. – Сейчас ты возьмешь ноги в руки и быстро-быстро покинешь здание посольства. После чего найдешь ближайший военный комиссариат и завербуешься в Испанскую республиканскую армию. У них не хватает специалистов, среди бывших королевских офицеров брожение и шатание, старые аристократы симпатизируют ИГИЛ, поэтому испанцы охотно принимают иностранных добровольцев с левыми взглядами на мир и романтическими взглядами на жизнь. Если будут задавать много вопросов — покажешь им эту телеграмму. Все понял?
- Так точно, – с облегчением вздохнул Хеллборн. – Я могу идти?
- Подожди. Вот, возьми игрушку, пригодится, – шеф протянул ему финский пистолет вместе с кобурой и коробкой патронов. – Опробуй в деле, уложи из него несколько фашистов...
Джеймс Хеллборн машинально посмотрел на календарь — дешевый отрывной календарь с черно-белыми картинками, висевший на стене за спиной у шефа. “1936 ИЮЛЬ 17″ – гласила текущая страничка.
- Вы так говорите “фашисты”, как будто это что-то плохое.
- Не нравятся они мне, – признался коммандер Гильберт. – Весь этот пафос, черные мундиры, серебряные шлемы, “Новая Римская Империя”... Такое впечатление, что они забыли, какой век на дворе. Недавно вычитал у одного европейского журналиста – “Римляне третьей свежести”. Точнее и не скажешь. Тухлятиной несет за десять миль... Ладно, хватит лирики. Отправляйся. Время не ждет.
И Джеймс Хеллборн отправился.
Часть 2. Капитан Инферно.
- Прошу прощения за беспокойство, – сказал Джеймс Хеллборн, прижимая шляпу к груди (он успел переодеться в штатское), – надеюсь, я попал в правильный кабинет...
- Вы иностранец? Журналист? – немедленно отреагировал испанский комиссар. – Прошу и меня простить, у меня сейчас совершенно нет на это времени.
- Журналист?! – Джеймс Хеллборн был возмущен до глубины души. – Ни в коем случае! Я доброволец. Хочу записаться в армию Республики и сражаться против фашистов!
- Доброволец? – так же немедленно просиял комиссар и пригладил усы. – Это совсем другое дело! И это правильный кабинет, товарищ. Простите за любопытство, ваш акцент кажется мне таким знакомым... Вы англичанин? Американец?
- Альбионец, – не стал скрывать Джеймс, да и нечего было скрывать — таков был план.
- Альби... А, Новый Южный Египет! – воскликнул собеседник. – Вы забрались чертовски далеко от дома, мой юный друг!
“Новый Южный Египет”, мать твою... Проклятому испанцу чертовски повезло — на дворе было просвещенное ХХ столетие, а у Хеллборна было важное задание. Поэтому комиссар не был убит на месте за чудовищное оскорбление, искупить которое можно было только кровью. “Юный друг”, как же. Вряд ли собеседник бы намного старше его — на три-четыре года максимум.
- Недостаточно далеко, – Хеллборн решил направить свой гнев в позитивное русло — ведь он должен был играть роль. – Вы не представляете, какая это дыра – Новый Альбион, как бы его не называли! Я специально поступил в морскую академию. чтобы вырваться из этой задницы!
- Прекрасно вас понимаю, – кивнул комиссар. – Я изучал историю открытия и завоевания Нового Света. Новый Южный Египет оказался столь мерзким местом, что благородные идальго и отважные конкистадоры не пожелали тратить время и силы на его покорение. Только гнусные бандиты и бесчестные пираты вроде Фрэнсиса Дрейка или Уолтера Рэли могли позариться на ее ничтожные и жалкие “достоинства”...
Испанский ублюдок буквально ходил по лезвию ножа на волосок от смерти!
- И вот я здесь, в Мадриде, – хладнокровно продолжал Хелборн. – Но, как я уже заметил прежде — недостаточно далеко. Годы юности я посвятил борьбе за свободу, и буквально вчера альбионская тайная полиция напала на мой след. Пришел приказ о моем аресте...
- Понимаю, – с нескрываемым сочувствием повторил испанец. – И тогда вы решили...
- Я давно это решил, – твердо заявил Джеймс. – Я никогда не был согласен с преступной и соглашательской политикой моего правительства, которое, прикрываясь лицемерной болтовней о свободе и демократии, отдает Европу — да что там Европу, всю планету! – в руки фашистов и агрессоров всех мастей!!!
Хеллборн мог бы еще долго говорить в подобном стиле, но горячий комиссар решительно прервал потоки его красноречия. Испанец бросился ему навстречу и принялся обнимать. Потом внезапно исчез в коридоре, но тут же вернулся, сопровождаемый коллегами из соседних кабинетов. После короткого, но бурного пересказа, восторженные офицеры Республики устроили Хеллборну столь же бурную овацию и принялись его качать, подбрасывая до самого потолка. К счастью, потолки были высокие — комиссариат располагался в какой-то конфискованной церкви, где главный молитвенный зал был разделен перегородками. Откуда ни возьмись появились журналисты — местные журналисты — и девушки в национальных костюмах. Хеллборн был многократно расцелован, усыпан цветами и неоднократно сфотографирован для специальных выпусков вечерних газет. Джеймс и не думал протестовать — напротив, весь этот цирк прекрасно работал на его легенду. Короче говоря, прошло немало времени, прежде чем они снова остался с давешним комиссаром наедине.
- Ваши документы при вас? Эта пустая формальность, я готов поверить вам на слово, но... Спасибо, спасибо. О, вы принесли даже копию приказа о вашем о аресте?!
- Это оригинал, – небрежно поведал Джеймс. – К счастью, в секретариате посольства работает мой добрый друг...
- Полагаю, этот друг женского пола? – испанец снова пригладил усы.
- Вы удивительно проницательны, товарищ комиссар, – демонстративно покраснел коварный альбионец. – Именно поэтому мне удалось бежать. И вот я здесь... Впрочем, я повторяюсь.
- Нестрашно. Хм. Гм. Так вы морской офицер?! Да, конечно, вы говорили об этом. Это многое меняет. Будет воистину преступно и безответственно с нашей стороны — я имею в виду Республику! — растрачивать ваши таланты на суше. Республиканскому Флоту требуются опытные морские офицеры.
- Мой опыт не так велик... – в который раз за этот день покраснел Джеймс.
- Неважно. Он все равно гораздо выше, чем у многих из наших моряков, – понурился комиссар. – Среди офицеров старого флота было много аристократов-золотопогонников, сочувствующих ИГИЛ — пришлось их вычистить.
“Коммандер Гильберт знал, о чем говорит”.
- Новых специалистов подготовить не успели, – продолжал комиссар. – Горько об этом говорить, но испанский флот уже не тот, что во времена Непобедимой Армады или Трафальгара...