9
Безумная в церкви
Дорога домой казалась дольше, чем путь туда. Анна не привыкла к путешествиям, и они двигались чуть быстрее пешего хода, часто останавливаясь для отдыха. Несмотря на медлительность, путь был не таким утомительным, как мог быть. Они покинули Москву, загруженные припасами, взяли и дары жителей деревни и из домов бояр, которых проезжали.
Как только они покинули город, Петр отправился в постель жены с обновленным рвением, помня ее нежный рот и шелковое юное тело. Но она каждый раз встречала его не с гневом или жалобами, что он ожидал, а с ошеломительными тихими слезами, что катились по ее круглым щекам. После такой недели Петр ходил потрясенный и отчасти злой. Он начал уходить днем дальше, охотиться пешком или брать Бурана глубже в лес, пока они не возвращались в царапинах и уставшими. Петр утомлял себя, чтобы думать только о сне. Даже сон не помогал, ведь там он видел сапфировое ожерелье и тонкие белые пальцы на шее его первенца. Он просыпался в темноте и кричал Коле бежать.
Он хотел домой, но они не могли спешить. Анна, хоть он и старался, бледнела и слабела от пути, молила их остановиться все раньше каждый день, чтобы расставить палатки и разжечь костры, чтобы слуги подали ей горячий суп и согрели ее онемевшие пальцы.
Но они все — таки пересекли реку. Когда Петр посчитал, что до Лесной Земли осталось меньше дня пути, он направил Бурана по снежной тропе, и жеребец сам шагал дальше. Его люди следовали с санями, но они с Колей летели домой, словно призраки на ветру. Петр несказанно обрадовался, когда вырвался из-за деревьев и увидел свой дом, серебряный и целый, в ясном зимнем свете.
Каждый день с тех пор, как Петр, Саша и Коля уехали, Вася убегала из дома, как только это удавалось, и бежала лазать по своему любимому дереву: его большая ветвь висела над дорогой к югу Лесной Земли. Алеша порой ходил с ней, но он был тяжелее, лазал неуклюже. И Вася была одна в день, когда увидела вспышки копыт и упряжи. Она съехала с дерева, как кошка, и побежала на коротких ножках. Когда она добралась до калитки, она закричала:
— Отец! Отец!
Было понятно, что два всадника двигались намного быстрее маленькой девочки, они уже стремительно пересекали поля, и жители деревни с небольшого холма отлично их видели. Люди переглядывались, не понимая, где остальные, переживая за своих. А потом Петр и Коля (Саша остался в санях) ворвались в деревню и приструнили коней. Дуня попыталась поймать Васю, укравшую одежду Алеши для карабканья по дереву, испачкавшуюся при этом, но Вася вырвалась и побежала во двор.
— Отец! — закричала она. — Коля! — она рассмеялась, когда они по очереди поймали ее. — Отец, ты вернулся!
— Я привез тебе маму, Васечка, — сказал Перт, разглядывая ее, вскинув бровь. Она была покрыта кусочками дерева. — Но я не говорил ей, что она получит древесного духа вместо девочки, — он поцеловал ее грязную щеку, и она рассмеялась.
— О, а где Саша? — завопила Вася, испуганно озираясь. — Где сани?
— Не бойся, они за нами, — сказал Петр и добавил громче, чтобы все слышали. — Они будут здесь к ночи. Мы должны быть готовы встретить их. А ты, — он добавил тише для Васи, — иди на кухню и попроси Дуню переодеть тебя. Я лучше представлю мачехе дочь, чем древесного духа, — он подтолкнул ее, и Ольга повела сестру на кухню.
Сани прибыли на заходе солнца. Они пересекли утомленно поля и врата деревни. Люди радостно кричали при виде красивых саней, где была новая жена Петра Владимировича. Почти все собрались, чтобы увидеть ее.
Анна Ивановна сидела в санях, застывшая и бледная, как лед. Вася подумала, что она выглядела чуть старше Оли, но точно не такой взрослой, как ее отец. Но так было даже лучше, по мнению ребенка.
«Может, она будет со мной играть», — она сверкала лучшей улыбкой. Но Анна не ответила ни словом, ни знаком. Она кривилась от взглядов, Петр поздно вспомнил, что женщины в Москве жили отдельно от мужчин.
— Я устала, — прошептала Анна Ивановна и пошла в дом, держась за руку Ольги.
Люди переглядывались, не обижаясь.
— Путь был долгим, — говорили они. — Ей полегчает. Она — дочь Великого князя, как была Марина Ивановна, — и они гордились, что такая женщина будет жить среди них. Они вернулись в дома, чтобы разжечь огонь из-за приближающейся тьмы и поесть похлебку.