– И тебе доброго дня, Забава.
Тихомир как завороженный сидел в телеге и не мог вымолвить ни слова.
Он неповоротливо, с окаменевшими ногами, слез только тогда, когда Третьяк сначала раз, а потом и второй приглашающе махнул ему рукой.
Мужчины поочередно стали пригоршнями пить воду прямо из ведра.
В то время, когда Тихомир пил воду, его глаза и глаза девушки встретились, и обоим показалось, что между ними пробежала искра…
Он, заикаясь, представился:
– Тих-ой-мир.
Она рассмеялась и пролепетала в ответ:
– Забава.
Видя неловкое замешательство, Третьяк коротко сказал:
– Пора.
Но Тихомир взмахом руки остановил его.
Он очень суетливо стал собирать фотоаппарат.
Забава с интересом наблюдала, а после послушно позировала: вставала то на одно указанное Тихомиром место, то на другое – в лесу были тени от деревьев.
Наконец, Тихомир сфотографировал Забаву и с облегчением выдохнул.
– Увидимся на Купала, – сказала Забава, развернулась и пошла по руслу старого ручья к виднеющейся избушке.
Мужчины, не отрывая глаз, смотрели ей вслед. Забава шла словно по струночке. Только толстая коса почти до пят из пепельных густых волос размеренно покачивалась из стороны в сторону в такт ее мелким шажкам.
У кромки невысокого редкого молодого лесочка Тихомир и Третьяк встретили женщин, одетых с ног до головы, в рукавицах и с лицами, завязанными платками вокруг головы до самых глаз. С женщинами, жестикулируя, разговаривала какая-то тощая старуха невысокого роста, одетая так же, как и остальные.
Женщины с любопытством смотрели на подъехавших и стали перешептываться.
Старуха прикрикнула на них, стоя спиной и никак не реагируя на мужчин.
Третьяк слез с телеги, подошел к ней с поклоном и начал уважительную беседу.
Тихомир в это время приготовил фотоаппарат и, когда старуха повернулась, без всякого предупреждения сделал снимок. Поднялся крик: женщины, испугавшись магниевой вспышки, стали убегать в сторону лесочка.
У одной из женщин во время бега слетел головной платок и показались огненно-рыжие волосы.
Старуха неспешно подошла к Тихомиру. На него она, кажется, не обращала никакого внимания, зато внимательно рассматривала объектив фотоаппарата. После короткой паузы она также неспешно молча развернулась и пошла в сторону лесочка.
Третьяк, стоящий рядом, развел руками:
– Вот такая она – наша Знахарка!
Разочарованный таким знакомством Тихомир обратил внимание, что на том месте, где стояли женщины, валяется много яичной скорлупы.
Третьяк перехватил его вопросительный взгляд:
– Знахарка ведет женщин собирать особенные травы и цветы, которые очень ядовитые, поэтому женщины закрывают все части тела, оставляя только глаза. Пред этим они обмазывают руки и лица яичным белком, а желтки выпивают. Этому учит Знахарка, чтобы женщины не отравились. Сбор таких трав очень опасен, поэтому для него привлекают только уже рожавших женщин, почти все из них являются одинокими или вдовами-«солдатками»…
На обратном пути к усадьбе, подъезжая к Дону, Тихомир увидел, как на крутом берегу несколько мужиков на скорую руку сбивают длинный дощатый стол, а на пологом берегу выкашивают траву. Он вопросительно посмотрел на Третьяка.
Третьяк, уже, видно, спешивший, быстро объяснил:
– На правом берегу, там, где усадьба, будет празднество. Но стол будет накрываться намного раньше, потому что существует традиция: постоянно есть во время работы. А на левом берегу, у луга, будут сжигать травы. Это место выбрано специально – вдалеке ото всех. Травы будут сжигать самые возрастные мужики или те, кто в чем-то провинился, потому что это очень опасная работа и некоторые люди потом сильно болеют и даже могут умереть.
К мужчинам спешил босоногий мальчонка, который, запыхавшись, проговорил:
– Начали грузить траву. Надобно еще телег.
Третьяк кивнул:
– Тихомир, прогуляйся сам, а я на работу.
– Довези меня до усадьбы. Оставлю фотоаппарат, – понимающе ответил тот.
Подъезжая к терему, Тихомир увидел сцену порки какого-то бородатого мужика. Мужик орал во все горло и попытался вырваться из привязей к лавке, но только получил плетью по лицу.
На крыльце стоял хозяин в стеганном атласном домашнем халате и наблюдал за экзекуцией.
Тихомир вопросительно посмотрел на Третьяка, но тот только пожал плечами и тихонько кивнул в сторону хозяина.
Поднявшись на крыльцо, Тихомир поравнялся с хозяином.
– Тихомир Богданович, мне бы фотопластины в погреб положить, – попросил он.
Хозяин был явно не в духе, он молча достал из кармана ключ от кабинета и отдал его Тихомиру.