- Будешь ли петь про красно солнышко, когда мои сваты придут[4]?
Не помня себя от смеси неги и страха, Полеля прошептала:
- И про вербу. Все буду.
Он слегка подтолкнул ее:
- Беги. И мне возвращаться пора.
Уже повернув, Полеля почувствовала, что Марич снова обратился в медведя. Она не стала оглядываться.
У колодца Полеля набрала воды, опустила в нее одолень-траву, и стала ждать. Уже совсем-совсем зарозовел восход, но солнце все никак не показывалось. Полеля пыталась унять волнение, но когда яркой зеленью засиял самый первый луч, она дрожала так, что едва стояла. Не поддаваясь страху, Полеля зашептала нужные слова, прося жаркое солнце и одолень-траву очистить подземные ключи от порчи.
Зеленый свет отразился в воде, осветил белый цветок на ее поверхности, и ведро будто вспыхнуло зеленым огнем. Полеля опрокинула ведро в колодец, и на миг округа осветилась зеленым. Но погас первый луч, солнце взошло и свечение пропало. На столбе под самой колодезной крышей остался выжженный цветок одолень-травы.
Набрав воды, Полеля побежала к тетке. Беляй был еще жив, но уже погрузился в страшную дрему, от которой не просыпаются.
- Миленький, проснись, - с плачем Полеля пыталась напоить его чудесной водой. Сначала ничего не получалось, но потом Беляй вздохнул и открыл глаза. Едва только убедившись, что он выздоравливает, Полеля бросилась к Омелице. На крыльце, прислонившись к столбу, спал постаревший Житник.
Слабым голосом, Омелица спросила:
- Что ты, Полеля?
- Все кончилось, Омелица, все...
Горло перехватило, так страшно было смотреть на изуродованное лицо и слышать родной голос.
Полеля обмыла Омелицу. Струпья мгновенно отваливались, а сестренка здоровела на глазах. Лицо она обмывала уже сама. Но, хотя все зажило, совсем как давеча затягивались на Мариче раны, следы от струпьев остались. Издали или в тени они были не видны, но солнце безжалостно показывало мелкие рубчики, оставшиеся навсегда. Не слушая больше возражений Омелицы, Полеля позвала Житника, а сама побежала к общинному дому.
Она стукнула в било. Люди выскочили на улицу, и Полеля закричала:
- Люди, вода очистилась!
Всю купальскую неделю вода оставалась целебной. Любые хвори проходили у того, кто напивался из колодца. Вся округа собралась, чтобы взять хоть по ковшику.
А, когда все поуспокоилось, Полелю зазвала к себе знахарка.
- Расскажи-ка мне, что случилось.
Полеля и врать-то не умела, однако пришлось учиться: не хотелось ей, чтобы кто-то знал про то, что она пообещалась оборотню.
- Я по темну к Беляю пошла, плох он был сильно, боялась не застать. Гляжу - первый луч упал в колодец и вода засветилась зеленым. Я подумала, что солнце не сделает плохого и попробовала ее. Она оказалась хорошей.
Знахарка покачала головой, сказала только:
- Смотри, коли так.
Полеля поклонилась ей и вдруг в глаза бросилась связка мелких розовых цветов на дальнем крючке.
- Тетя Данута, а что это за трава?
Данута удивленно глянула на Полелю.
- Тирлич это, плохая трава, злые колдуны ею пользуются, глупая усхопова баба в том году ее собирала, лечиться вздумала. Еле отобрала. Висит теперь, и уничтожить ее нельзя, волшебная она. А тебе зачем? - Она подозрительно прищурилась: - Видела ее где?
Полеля подошла ближе, будто приглядываясь и во второй раз соврала:
- Нет, перепутала видать. У той листочки другие.
[1] Купалец - большой, выше человеческого роста шатровый костер, который зажигали на Купалу.
[2] Сестренка - двоюродная сестра.
[3] Сестрич -двоюродный брат.
[4] Традиционная песня, которую невеста поет при удачном сватовстве.