К сожалению, недолго Брянскому заводу пришлось выпускать мирную продукцию — уже в конце мая из его ворот, тяжело прогибая рельсы, выкатился грозно ощетиненный стволами орудий и пулеметов бронепоезд «Брянский Совдеп» № 1, вся команда которого была укомплектована из рабочих Брянска и Бежицы.
Мирные предложения Советского правительства были отвергнуты и странами Антанты, и кайзеровской Германией. 18 февраля 1918 года, нарушив условия перемирия, германские войска начали наступление. 21 февраля Совнарком обратился к народу с написанным В. И. Лениным воззванием «Социалистическое Отечество в опасности!».
С тревогой читал Дмитрий суровые строки: «…мы считаем необходимым предупредить вас, рабочие, крестьяне и солдаты, что германские империалисты могут не остановиться ни перед чем в своем стремлении сломить Советскую власть, отнять землю у крестьян, восстановить власть помещиков, банкиров и монархии. Мы хотим мира, мы готовы принять и тяжкий мир, но мы должны быть готовы к отпору, если германская контрреволюция попытается окончательно затянуть петлю на нашей шее… Все свободные от производительной деятельности рабочие и крестьяне, сознательные и мужественные борцы революции, должны немедленно строиться в ряды Красной Армии».
Дмитрий поспешил к Фокину.
— Тебе что? — Игнат поднял воспаленные от усталости глаза. Перед ним лежал еще сырой от свежей типографской краски экземпляр воззвания.
— Прошу отпустить меня в армию, — заявил Дмитрий, — я вполне сознательный, к тому же, — с иронией добавил он, — я свободен от производительной деятельности.
Фокин вздохнул.
— Вижу, документ ты прочитал. Только похоже, не до конца.
— Как так? — удивился Медведев.
— А вот так. — Игнат привычным жестом поправил очки и прочитал раздельно, водя пальцем по строке, словно подчеркивая ее: — «Необходимо напрячь все силы к упорядочению транспорта и улучшению продовольственного дела. Буржуазия, которая при царе и Керенском отлынивала от тягот войны и наживалась на ее бедствиях, должна быть привлечена к выполнению своего долга самыми решительными и беспощадными мерами…»
Фокин отложил бумагу в сторону и жестом предложил Дмитрию сесть. Потом продолжил:
— Кто, по-твоему, будет выполнять эту часть декрета Совнаркома? Упорядочивать работу заводов, транспорта, продовольственное дело? Наши брянские заводы сам знаешь, не только плуги выпускают. Война не на один месяц. Фронту потребуются не только бойцы, но и бронепоезда, и орудия, и снаряды. Кто будет налаживать их производство? Анархисты, что ли?
Дмитрий поник головой. Он уже понял, что Фокин его никуда не отпустит, во всяком случае, сейчас. Словно угадав его мысли, Игнат улыбнулся и примиряюще сказал:
— Сочувствую тебе, но, верь мне, фронт от тебя, к сожалению, не убежит. Успеешь навоеваться. Сегодня нет задачи важнее, нежели пустить завод на полную мощность, и каждый работник, от которого это хоть в какой- то степени зависит, будет считаться мобилизованным Советской властью по регламенту военного времени. А теперь иди…
На этом и закончилась первая попытка Дмитрия Медведева вступить в Красную Армию. Он продолжал работать в комитете профсоюза и выполнял отдельные поручения Фокина, избранного в конце мая председателем уездного исполкома.
Примечательным событием в жизни Дмитрия стало участие в ликвидации попыток брянских анархистов поднять в городе вооруженный мятеж. Анархисты вносили опасную дезорганизацию в жизнь страны. Они не признавали национализацию, требуя передать заводы в непосредственную собственность рабочих этих предприятий, выступали против создания регулярной Красной Армии, отказывались подчиняться какой-либо дисциплине. Лишь отдельные из них сотрудничали с Советской властью и участвовали в защите революции от ее врагов. Под предлогом защиты свободы анархисты стали создавать вооруженные отряды. Только в Москве группы «Черная гвардия», «Ураган», «Борцы» и другие захватили около двадцати особняков. Под черные знамена анархии потянулись авантюристы вроде актера Мамонта Дальского, контрреволюционеры, психически неуравновешенные люди и настоящие уголовники.
Весной 1918 года Москву, Петроград и другие города России захлестнула волна вооруженных грабежей, сопровождавшихся насилиями и убийствами, и каждый раз следы неуклонно вели к анархистам. Терпеть такое Советская власть больше не могла. В ночь на 12 апреля только в Москве чекисты и красноармейцы арестовали около четырехсот человек. Выяснилось, что подлинно анархистов среди них — не более тридцати человек. Остальные — замаскировавшиеся враги Советской власти, а также матерые бандиты и убийцы, хорошо известные в преступном мире дореволюционной России.