Однако же, сам по себе талончик не смог бы сработать. А, значит, кто-то помог. Но кем был этот «кто-то»? Сам Император? Ибо на корабле со сбежавшими аборигенами его точно не было, иначе бедного сумасшедшего учёного просто бы порвали на мелкие кусочки. Вряд ли. Хотя всё может быть. Ведь вживую этого самого Заица совершенно никто и никогда не видел. Вывешивали его портреты в кабинетах и коридорах, но сам Император, по чьим-то словам, с людьми встречаться не мог, благодаря какому-то удивительно редкому виду аллергии. Мог бы учёный скрыться с планеты самостоятельно, в одиночку? Вполне мог. Но мне почему-то хотелось верить в то, что хитрющий Заиц прячется где-то совсем недалеко, и злорадно посмеивается надо мной.
Но сам я не переживал. С тех пор, как я превратился в покосившийся сугроб с неприятной рожей, я почему-то совершенно разучился переживать, нервничать или волноваться. Зажил новой жизнью, слишком простой, спокойной и необязательной. У меня появилось много времени, и потому я засел в скрипучих залах заледеневших библиотек и принялся изучать подробности местного творчества. Было совсем неинтересно - аборигены сочиняли лишь хвалебные оды, на удивление глупые и однообразные.
Хотя однажды я наткнулся на четверостишие, которое дало мне надежду вернуть на планету Ледышка весь её народ. Стишок был написан заместителем министра по жизнелюбию и опубликован, как незначительное примечание к «Трактату о существовании», выполнявшему на планете роль Свода Законов. Так вот, четверостишие гласило следующее:
«Если все вдруг улетят,
То Весною прилетят.
А Весна тогда начнётся,
Лишь когда Медведь проснётся».
Я, конечно, слегка поморщился от подобных рифм, однако явственно понял, что мне нужно делать. А именно - будить Медведя.
О том, что на планете обитали ещё какие-то животные, кроме собачек и кошечек, которых заботливые Ледышковцы прихватили с собою на корабль, я не знал. А вот, значит, и были. И ни кто-нибудь, а именно Медведи - мощные и грозные вестники весеннего возрождения.
Ведь должна была наступить уже Весна, давно уж как должна была. Солнце надрывалось из последних сил, пытаясь послать на планету достаточную порцию жарких лучей. Но сама Ледышка игнорировала тепло, принимала и, казалось, проглатывала солнечные лучики, оставаясь по-прежнему холодной и неприступной. С полной уверенностью я мог сказать, что весна давно уже пробудилась, но при всём этом - Зима не собиралась отступать. Всё вокруг горело, ослепляло ярким светом, и по-прежнему дышало холодом.
Мне-то было безразлично - наступит ли тепло или нет, вернутся ли Ледышковцы или нет, но всё-таки я решил, что будет правильнее, если тепло наступит и аборигены вернутся.
Бродя по густым, заваленным искрящимся снегом лесам, я пытался отыскать Медведей, старательно завывал свои тоскливые песни, хрустел ветками и стволами, однако никто и не собирался просыпаться.
И вот однажды, когда я практически потерял уже всякую надежду, то вдруг заметил, что в одной из ледяных стен наряду с моей неприятной рожей отражается весёлое веснушчатое личико...
- Травка? Леди Травка?! - внезапно узнал я девчонку, которая как-то, когда я ещё не покинул Землю, пыталась перевернуть на моей родной планете всё с ног на голову. И, честно говоря, у неё почти это получилось. Однако мне показалось, что девчонка ни капельки не повзрослела, хотя миновало уже несколько десятков лет с тех пор, как я видел её в последний раз.
- Васьликс? - скромно улыбнулась девчонка. Она так и не научилась правильно произносить моё имя, - я тебя тоже сразу узнала. Ты нисколечко не изменился, живодёр проклятый.
- Василиск, - поправил я её, - между прочим, я переродился.
- А толку то! - ответила Травка, - всё равно та же неприятная рожа. Ты то тут какими судьбами, на обиженной планете?
- Обиженная планета? Это что-то новое, - удивился я, - я-то здесь Весну ожидаю...
- Да, обиженная, - огрызнулась девчонка. Никак я понять не мог, чем же Леди Травка так расстроена, - кинули её все, потому она и обиделась. И, стало быть, нечего тут вёсен ждать - не будет ничего.
- А я на что? - поинтересовался я.
- А ты на что?! - как-то не по-доброму передразнила девчонка меня, - а ни на что ты. Ты, вообще тут не при делах. А сейчас - так и вовсе сугроб с глазами. Так что велено мне распылить эту Ледышку равномерно среди прочих звёздочек и планеток. А, значит, удирай, хотя я прекрасно понимаю, что не на чем и некуда.