Я дождался, пока родственники выйдут, после чего сформировал полог отражения. Сознание едва не «уплыло» — магия такого уровня для моего текущего тела являлась максимально возможной. Что говорить про истинные заклинания из десятков, а то и сотен контуров? Сколько лет мне придётся их воплощать? Человеческий организм не настроен на работу с линиями драконов. Теперь я понимал это совершенно ясно.
— Лег, с тобой что-то произошло? — беспокойно спросила Беатрис. — Ты… Ты изменился.
— Воспоминания. То, что мне позволили вспомнить, едва не отправило меня в мир иной. Беатрис, я сейчас действительно могу совершать много поступков, несвойственных мне прошлому. Я… Держи. Как только я начну творить какую-то дичь или совершать то, что тот Лег, за которого ты вышла, никогда бы не сделал, ты должна это использовать. Должно сработать.
Я заставил энергию обрести плотность, сформировываясь в метровый хлыст. От одного взгляда на него по телу пробегала дрожь — за двадцать лет обучения в академиях различного уровня, не проходило ни дня, чтобы мой учитель, Гасат-Сур, не воспользовался аналогичным хлыстом, побуждая меня к стараниям.
— Лег, я не смогу! — ужаснулась Беатрис, когда поняла, что от неё требуется.
— Сможешь. Причём только ты. Всех остальных я к себе даже близко не подпущу. Трис, пойми… Это важно. Иначе я действительно могу натворить больших бед. Мне нужно как-то принять то, кем я на самом деле оказался.
— Что же так такого произошло, что ты настолько изменился и требуешь от меня такого? — Беатрис после длительных колебаний всё же взяла хлыст. Он был настроен только под меня и только для моей жены. Любое другое существо даже взять в руки моё творение не сможет, а удар будет беспрепятственно проходить через любую преграду, кроме моего тела. Что-что, а наказывать Гасат-Сур умел, любил и ненавидел, когда кто-то избегал его воли. Для каждого из учеников он создал отдельный хлыст, и мы ненавидели его всей душой и телом. Если это не заставит меня вести себя адекватно, этому миру не поздоровится. Безумного мага здесь явно не хватало.
— Хочешь знать, что произошло? — мой взор затуманился и перед глазами начали проноситься воспоминания. — Много чего произошло, Трис. Оказывается, я не такой белый и пушистый, каким хотел казаться…
***
Двадцать лет. Ровно столько памяти вернул мне Гасат-Сур. Теперь, когда я знаю о своей предпоследней жизни так много, называть красный туман как-то иначе язык не поворачивается.
Поступив в столичную академию, я начал нелёгкий путь превращения в лучшего студента. Мне нужно было поговорить с Гасат-Суром, обсудить с ним предательство императора, заключение, мой героизм, в конце концов! Но, как оказалось, попасть на приём к великому ректору обычному студенту, тем более не имеющему имени и находящемуся на своём первом перерождении, достаточно сложно. То, что я заслужил право сюда попасть, уже повергало многих в шок и не проходило и дня, чтобы маги с многовековым именем, волей случая отправившиеся на перерождение, не вызывали меня на дуэль. В какой-то момент даже начали ставки делать, кто будет моим «первым», что лишит девственности перерождений. Однако я оказался весьма вредным магом, не желавшим преклоняться перед величием других. То, что продемонстрировал мне Гасат-Сур во время битвы с демонами, прочно засело в голове. Я не церемонился, прекрасно понимая — как только дам слабину, меня прикончат. Значит, нужно ликвидировать самых прытких, подарив себе одиннадцать лет спокойствия.
Постоянные победы и лучшие результаты в учёбе спустя три года даровали мне право встречи с ректором. Гасат-Сур соизволил снизойти с высоты своего пьедестала, чтобы посмотреть на «уникального студента». В тот день, попав в его кабинет, я открылся, сообщив, что являюсь Ишар-Мором. В этот же день моё прежнее имя было предано забвению и в академии появился новый студент.
Ранут-Выс оказался велик и дальновиден. Он понимал, что Гасат-Сур будет возвращаться раз за разом, укрепляя свои позиции и настраивая магов против текущего императора, поэтому пошёл на сделку. Он даровал Гасат-Суру помилование, восстановил его имя и репутацию, назначил ректором лучшей магической академии, а взамен потребовал невозможного — полные списки тех, кто желал смещения власти, а также переселения в другой мир. Да, император мог и такое. Двое сильных магов не могли ужиться в одном мире, рано или поздно между ними в любом случае произошёл бы конфликт. Разговор между ними был долгим, но, что самое важное — продуктивным. Гасат-Сур согласился. Одно дело быть вечным «вторым», желая свергнуть императора, другое — стать первым в новом мире. Обработать молодого вальга, коим я на самом деле был, труда не составило. Я идеализировал Гасат-Сура и воспринимал любое его слово как закон. Так я стал его правой рукой, выискивая тех, кому не нравилась власть императора. Я предавал, подкупал, продавал, убивал — перечень всего, что мне приходилось делать, ужасал. Честь, совесть — эти слова были моими антагонистами. И всё время, что я стоял подле Гасат-Сура, я обучался магии под его пристальным присмотром, спиной ощущая каждую неудачу. Меня тренировали и делали послушную собачку, что будет лаять, когда её хозяин этого пожелает.