— Сейчас будем обедать, — сказала Лидия Петровна. Она взглянула на часы. — К возвращению Зины и плов поспеет.
— Спасибо, — сказал я, — но мне пора.
— Что так?
— В три часа научная конференция, — сочинил я.
— Очень жаль…
Я расцеловал Майю. Холоднее обычного попрощался с Лидией Петровной.
— До завтра, — пропищала Майя.
— До послезавтра, — поправила ее мать. — Завтра дядя Коля дежурит.
Я выскочил на улицу, чувствуя, как кровь пульсирует в висках. Ну, девочка ошиблась! Зачем было ее поправлять. Чтобы я, не дай бог, не перепутал дни… Все ясно! Но… поглядим, кто хитрее…
…На следующий день ровно в 13.30 я позвонил у дверей Лидии Петровны.
— Вы?! — воскликнула она, увидев меня за порогом. В ее тоне было не то удивление, не то радость. — Посмотри, Майенька, кто пришел!
— Простите, что некстати, — забормотал я, сразу растеряв все слова, так складно приготовленные в уме. — Я забыл у вас свою записную книжку… Без нее я как без рук…
— Вот твоя книжечка, — сказала Майя, появившись в прихожей. — Ты ее засунул под кресло.
Я чуть не сгорел от стыда.
Лидия Петровна поправила:
— Дядя Коля не «засунул» книжку, а уронил.
— Ну, я пойду, — пробормотал я. — Спасибо… извините… как-то неудобно получилось… сегодня не мой день…
— Твой, твой… — запищала Майя, вцепившись в рукав моего плаща.
— Останьтесь, — сказала Лидия Петровна, как-то по-особенному ласково взглянув на меня, — Майенька будет этому очень рада. И ваш плов в холодильнике…
Она ушла на кухню.
Майя стянула с меня плащ.
— А я знаю, почему ты засунул книжечку под диван, — хитро улыбаясь, сказала она. — Потому что ты хотел посмотреть, что я тебе в ней нарисую.
Я перелистал записную книжку и у меня подкосились ноги. Все странички в ней были разрисованы цветными карандашами. Да так, что нельзя было разобрать ни одного телефона!
— Это я для тебя нарисовала, — сказала Майя, вся светясь радостью творчества, — тебе на память…
Из столовой послышался низкий мужской голос:
— Зиночка, ты опять хочешь огорчить маму…
Сквозь неплотно прикрытую дверь я увидел рыжебородого гиганта. Он сидел, развалившись в кресле. Я ухватился за свой плащ, как утопающий за соломинку. Но Майя крепко вцепилась в рукав.
— И раз, и два, и три, и четыре, — донесся бас из столовой. — Нет, Зина, здесь паузы между шестнадцатыми, а ты играешь как восьмые. Неужели трудно запомнить. Играй точно, будет звенеть, как рассыпанный бисер…
И рыжебородый неожиданно запел:
— И раз, и два, и три, и четыре.
«Учитель музыки! — наконец дошла до меня примитивная истина, и пальцы, вцепившиеся в плащ, сами собой разжались. — Господи! Какую непоправимую ошибку я чуть было не совершил! Не зря говорят, что ревность — плохой советчик».
— Дядя, а почему меня зовут Майя? — услышал я нежный голосок. Майя смотрела на меня хитрыми-прехитрыми глазками.
Теперь я знал, что ей ответить.
— Потому, что глазки у тебя голубые, как майское небо, а щечки пунцовые, как майские флаги, а сама ты добрая и радостная, как весна.
Привет, Ника
Дня первого апреля я всегда ожидаю с двойственным чувством: надежды и страха. Дело в том, что среди моих знакомых числится некий Ника. По профессии он инженер-сантехник, но известен больше как мастер розыгрышей. Он умеет говорить женским голосом и пользуется этим без зазрения совести, не стесняясь причинять неприятности ближним.
Стоит Нике узнать, что у вас дома имеется параллельный телефон, а супруга ваша не чужда ревности, тут хоть беги из города.
Однажды у вас дома раздастся телефонный звонок, потом жена крикнет:
— Петя, возьми трубку, тебя какая-то женщина спрашивает…
И здесь начнется такое, что вам в худших кошмарах не мерещилось… «Какая-то женщина» будет обвинять вас в неверности, в том, что вы клялись ей в вечной любви, а вчера она уже видела вас с новой жертвой.
Вам не удастся прервать поток обвинений ни просьбами, ни угрозами. Мистификация будет продолжаться до тех пор, пока в другой комнате не послышится шум падающего тела, означающий, что у параллельного аппарата жена рухнула без сознания. Тогда в трубке раздастся демонический хохот:
— Привет! Это Ника! Здорово я тебя разыграл…
Мне тоже пришлось однажды стать его жертвой. Я неблагоразумно сказал как-то в его присутствии, что мне причитается в издательстве гонорар. На следующий день в бухгалтерию издательства позвонила женщина, назвалась моей женой, поплакалась, что я сильно заболел, а в доме нет ни копейки денег, и попросила перевести гонорар на мою сберкнижку, текущий счет номер такой-то. Как вы уже, наверное, догадались, я был совершенно здоров, а звонил женским голосом Ника. Номер текущего счета, который он назвал, принадлежал ЖЭКу, где я живу.