В декабре 1927 года Мирону исполнилось четыре года. Этот день был первым днем его осознанной жизни. На протяжении всей жизни, копаясь глубоко в памяти, он не мог вспомнить ни единого дня, которые были раньше. Лишь этот день при обращении глубоко в подсознание стоял перед глазами, словно отдавая отсчет его осознанной жизни.
Попавшая в нос, пылинка защекотала нос и Мирон в испуге проснулся от собственного чиха. Приподняв голову, он оглянулся по сторонам. В противоположных углах комнаты спали дед и отец. Дед лежал в правом нижнем углу дома, сопя через заложенный морщинистый нос. Это место принадлежало главе семейства. Над головой старика находился небольшой алтарь, прикрытый бархатной тканью, что находилось за ней, ни кто не знал. В левом углу дома спал отец Мирона. Высовывая наружу локоть, мальчик почувствовал освежающую прохладу. Огонь в чувале уже не горел, однако под шкурами животных холод был бессилен. Мирон выскочил из-под шкуры. Утренняя свежесть охватила его тело. Сквозняк поддувал ему под не подпоясанный суп. Сунув ноги в няры, Мирон устремился подкинуть сухих щепок в чувал в надежде, что угли еще горячие. Тихонько подползя к деду мальчик попытался подергать Миколу за редкую растительность на бороде, но она была настолько мала, что зацепиться за нее не смог даже ребенок с маленькими пальчиками. Зажав одной рукой деду нос, а второй хватаясь за две косы, которые были крепко и аккуратно заплетены с педантичностью присущей молодым барышням Мирон начал дергать за них.
- Что, что такое?
- Дедушка, я проснулся сегодня раньше всех, вставай, сегодня я тебя бужу - сказал мирон, прыгая коленями деду по животу.
- Встаю, встаю, хулиган. Прекращай деду, на живот давить, а не то я тебя вместо завтрака проглочу.
- Неужели сын, ты научился сам просыпаться, - сонно произнес Емельян.
Щепки в чувале начали потрескивать охваченные маленькими языками пламени. Подкинув дров в чувал Мирон разбежался и снова прыгнул на деда.
- Дедушка, ты мне обещал сегодня сходить на охоту, ты помнишь? Мне даже папа вчера лук сделал.
- Помню, помню, Мироша, но даже не знаю, возьму ли я тебя с собой за твое поведение.
- Ну, деда, вы же меня с папой поднимаете каждый день так рано, а я всего один раз.
- Хорошо, собирайся. Раз обещал после завтрака пойдем.
Разумеется, охота предполагалась быть ненастоящей. На улице стоял крепкий декабрьский мороз, и ребенок мог замерзнуть. Тем не менее прогулка в течение получаса не могла навредить мальчику, к тому же сильное рвение к охоте тешило душу Миколы, и старик изрядно хотел это желание внука подпитать.
С трудом открыв тяжелую, присыпанную снегом дверь Мирон с дедом вышли на улицу. Метели уже не было, в небе нависла белая дымка. Белоснежный снег поблескивал повсеместно мириадами слепящих глаз бриллиантов, хрустящая снежная саванна открылась перед глазами Мирона.
- Деда, а почему ты без ружья, как ты будешь охотиться на зверя?
- Ну уж я то как ни будь, поймаю его, за меня ты не переживай, главное сам смотри в оба.
Идя по глубокому снегу Мирон вошел во вкус и начал дурачиться, имитируя охоту на животное. Он стрелял из разных положений с лука, создавая модель зрелого охотника.
- Дедушка, я похож на настоящего охотника Манси?
Дед, опешил, остановившись и переведя удивленный взгляд на внука.