Потому что не было столько сил, чтобы сделать это.
К счастью, медведь понимал и это. Он не лез с расспросами, не пытался докопаться до правды, только произнес тихо, но твердо:
— Не веди себя как жертва, и мир не будет воспринимать тебя жертвой.
Я не стала спрашивать, что это значит.
Но эти слова отозвались в моей душе странным чувством. Потому что я верила ему…
Верила тому, как он чувствует этот мир, несмотря на все свои проблемы и раны.
Мы снова долго молчали, думая каждый о своем, но, заметив, как он поморщился, пытаясь просто вытянуться во весь свой огромный рост, я нахмурилась, только покачав головой:
— Без таблеток тебе будет еще хуже! Пора уже начинать кушать и принимать лекарства!
Медведь тут же оскалился, прорычав низко:
— Никаких лекарств!
— Ну ведь их тебе даю я, а не какие-то люди, которые могут навредить!
Кажется, это прозвучало слишком самонадеянно с моей стороны, ведь я не знала, как ко мне относится этот зверь в человеческом обличии. Может, я ничем не отличалась от тех людей?
— Ты знаешь, как действуют эти лекарства на того, кто человеком не является? — изогнул он бровь, запрокидывая голову и словно глядя на меня.
— Не знаю…
— Тогда разговор на этом окончен! Но от еды я бы не отказался.
Вот! Уже хоть что-то!
На то, как я быстро и воодушевленно снова ринулась на кухню, медведь только хмыкнул за моей спиной:
— Так не терпится избавиться от меня?
— А как же! Мы ведь договорились: я помогаю тебе вылечиться, а ты спокойно уходишь и никого не трогаешь. Все верно?
Медведь снова молча кивнул, но мне этого было достаточно, чтобы выдохнуть с облегчением, даже если я понимала, что его восстановление займет много времени.
Особенно судя по тому, что на данный момент сам медведь не особо-то стремился активно лечиться! Он только спал и пил много воды, а еще позволял мне обрабатывать его раны, чтобы они не загноились, и не пошло заражение крови.
Это был первый день, когда он сам заговорил о еде.
И я искренне надеялась, что это был первый шаг на пути его выздоровления, поэтому старалась сделать так, чтобы еда помогла ему в этом.
— Что ты делаешь? — через какое-то время потянул медведь, до этого молчавший и почти не двигавшийся.
— Готовлю.
Я оглянулась, чтобы увидеть, как он снова водит носом. Судя по его виду, витающие ароматы не слишком-то его воодушевляли.
— Не ощущаю рядом никаких домашних животных, которые могли бы съесть эту траву.
— В этом доме нет животных, кроме псов. И тебя, — язвительно отозвалась я, отвлекаясь от печки лишь потому, что было крайне забавно наблюдать за эмоциями на лице медведя, когда он наконец осознал, что едва готовится и для него тоже.
— Я и псы — хищники, если ты не заметила.
Его голос и без того был низкий, а когда медведь был чем-то недоволен, то он становился еще ниже, отдавая нотками рычания.
— Вы — хищники, а мы — вегетарианцы!
Его черные брови сошлись на переносице, когда он буркнул:
— Это что еще за зверь?
— Это люди, которые осознанно не употребляют в пищу никаких продуктов животного происхождения.
Он нахмурился так, что теперь у него между бровями пролегла складочка, а мне захотелось хохотнуть оттого, как снова менялись эмоции по мере того, как он сообразил, о чем я только что сказала.
— Что значит «не употребляют»?
— В этом доме ты не найдешь мяса и прочих продуктов, которые связаны с животными. И заранее зная о том, что ты скажешь, отвечу: растительного белка нам вполне достаточно!
— Ты хочешь сказать, что будешь кормить меня вареной травой и при этом надеяться, что я быстро поправлюсь и свалю?!
— Только что именно это я и сказала.
Медведь сжал челюсти так, что кончики клыков проступили на нижней губе.
Он злился. Сильно. Впервые настолько сильно с тех пор, как ввалился в мой дом. И я понимала, что нельзя идти дальше той же дорогой, потому что это было опасно.
Но и отступать от своих принципов в своем же доме тоже не собиралась.
— Мне нужно мясо, черт подери! Свежее, сырое, кровавое мясо!
— Тогда тебе лучше найти другой дом и другую девушку в поисках помощи и тех ужинов, которые тебе хочется, — только дернула я бровью, проговорив это хоть и напряженно, но подчеркнуто спокойно, продолжая готовить то, что было принято у нас. И что уж точно не навредит ему.
Медведь рыкнул что-то непонятное и странное, шарахнув при этом рукой по полу, на что я добавила, не меняя интонации:
— И не советую ломать пол. Ты еще выломанную дверь не починил.