Дурной запах. Он не нравился мне.
Но было ощущение, что именно он был настолько близко, что окружал меня коконом, пытаясь скрыть все прочие запахи за своими тисками.
Что же было еще?
Лекарства?
Что-то едкое и раздражающее. Слишком резкое и неприятное.
Но то, то манило меня и будоражило,— это аромат крови. Отчетливый и яркий.
Его я ощущал даже через этот запах пластика и медикаментов.
Хотелось зарычать и облизнуться. Но тело не слушалось меня совершенно, словно его и вовсе не было.
— Опасность всегда будет рядом, пока Нулевой жив!
Гребаный второй голос!
От него несло буквально истерией, отчего хотелось размазать по стенке того, кому он принадлежал.
Странно, что я не мог ощутить своим звериным нюхом, кто именно это был.
Человек? Только они способны испытывать страх настолько сильный, что начинали совершать безумные, совершенно глупые поступки. Становиться жалкими в желании спасти свою шкуру.
— Нулевой ушел. Вы сами это видели. Поэтому смысла отправлять за ним Восемнадцатого нет.
Первый голос был настолько спокоен, что я бы восхитился им, если бы только мог почувствовать.
Меня окружали люди или призраки?..
— Смысл есть всегда, пока война идет! И в этот день фортуна не на нашей стороне!
— Если вы о вашем ранении, то не вижу никакой опасности для жизни. Я осмотрю рану, как только буду свободен.
— Отпускай его, черт подери!
Второй голос сорвался.
Он заорал так, что я дернулся от злости, только не был уверен в том, что мое тело пошевелилось.
Какого хрена со мной происходило?..
Никогда я еще не чувствовал себя таким слабым и беспомощным.
Неспособным защититься от опасности, которая исходила даже от запахов, не говоря уже о том, что я попросту не мог ощутить рядом с собой этих существ, кем бы они ни были.
— Если сделаю это, у нас могут быть проблемы.
— Ты очистил его разум! Какие могут быть проблемы?! Он подчиняется тебе!
— Он не подчиняется. Пока нет. И не стоит забывать о базовых инстинктах. Он будет чувствовать себе подобных, будет видеть их, и не факт, что пойдет против них.
— Не рассказывай мне о базовых инстинктах, мать твою! Я знаю об этом куда больше, чем ты!
Второй голос прорычал где-то очень близко, а я снова напряг все свои чувствительные рецепторы истинного зверя, чтобы ощутить его рядом физически. Но не ощущал по-прежнему ничего.
— И потом, если он не подчиняется тебе, какой в нем смысл?
— Вы хотите слишком многого за слишком небольшой промежуток времени. Такие звери, как он, не приручаются. Потребуется много времени, чтобы приструнить его и сделать хотя бы минимально послушным.
— Тогда избавься от него!
— Разве не вы собирались…
— Я сказал — избавься от него! Сегодня же! Все пошло не так, как я планировал! Он мне больше не нужен!
*********************
Пока ты чувствуешь боль — ты жив.
А если ты не чувствуешь больше ничего?
Я даже не понимал, лежу я или стою.
Остались ли у меня руки, которыми я мог душить своих врагов, и ноги, которые были способны нести меня так быстро, как не мог бы бежать ни один человек или животное?
Потому что я никогда не был человеком, даже если иногда выглядел как они.
Моя медвежья кровь делала меня хищником, умеющим ходить на двух ногах и способным говорить.
Моя медвежья кровь делала меня лакомым куском мяса для них. Тех, для кого я стал бесполезным.
Я был слишком слаб и дезориентирован, чтобы понимать хоть что-то.
Знал только, что в большой беде.
От смерти меня отдаляло только слабое биение сердца.
Тук-тук. Тук. Тук-тук. Тук.
Тук… тук… тук…
Но когда и оно затихло, не было никакого белого коридора. Рядом со мной не появился давно умерший отец, чтобы проводить меня в стан Берсерков за чертой мира.
Только в голове зазвучал голос.
Незнакомый. Низкий. Звучный. Он буквально обволакивал меня собой, словно собирал из мелких разрозненных частей единое целое — меня.
«Беги! Беги! Поднимайся, у тебя мало времени! Убивай людей, которые встанут на твоем пути: все они враги здесь. Беги, пока не выберешься в лес, а там слушай волков. Они покажут тебе дорогу. Беги туда, где луна будет за твоей спиной, и скройся. Я приду за тобой, когда ты будешь нужен!..»
Впервые за долгое время я почувствовал боль.
Она кусала меня острыми клыками, позволяя вновь ощутить руки, ноги, тело. И аромат собственной крови, которая казалась сейчас обжигающе горячей.
«Вставай, воин! Больше нет времени!»