- Ну да ладно, расскажу все подробно, покажу на месте: ведь видно, что зверь заломал бедолагу. И следы есть, и видно, что голова сзади прокушена-свернута, должны поверить, - утешал себя старатель, но на сердце скребли кошки.
Солнце поднялось уже высоко, ближе к полудню, когда Архип пришел на прииск. Вначале заскочил к себе в избушку, где жил бобылем-одиночкой. Бросил котомку с ружьем, сунул мешочек с песком и самородками в тайник-захоронку в углу, заткнул опять пучком мха. Внимательно посмотрел - все нормально, никогда не подумаешь, что здесь тайник. Этим тайничком-«сейфом» пользовался еще покойный родитель - он его и изладил.
Здесь же лежал и солдатский Георгиевский крест - награда отца с фронта. В 1916 году полк, в котором он служил, подвергся немецкой газовой атаке. В живых осталось около взвода полуживых солдат. Всех их наградили высокими наградами, вчистую списали-комиссовали и отпустили умирать по домам. Еще с полгода протянул бедолага-солдат: днями сидел на завалинке, часто и судорожно кашляя, багровея, выхаркивая черно-кровавые сгустки - остатки легких. А в одну из ночей тихо преставился, и остался Архип один как перст (мать умерла двумя годами раньше от чахотки, пока отец бился на фронте «за Веру, Царя и Отечество»). О покойных родителях в их доме-избушке напоминали теперь только занавеска на окне, которую покойница сама сшила, иконка в углу - благословение родителей матушки на свадьбу, да отцовский Георгий - вот и вся память.
Урядник Сазонтьев выслушал старателя на удивление спокойно - не до него было. В приисковой конторе царила суматоха: только что прискакал казак-посыльный и привез нерадостные известия. Произошло бандитское нападение на караван, вывозивший очередную партию золота. Один убитый стражник и две лошади с вьюками, где был золотой песок, - потери каравана.
- Скорее всего, это была банда дезертиров Федьки Подковы, – к такому выводу пришли управляющий прииска и урядник. Срочно снаряжался отряд стражников, который должен был скакать на помощь. Поэтому с Архипом был послан один из них для осмотра на месте, чтобы разобраться, что произошло. Потом уже будет составлена бумага, что и как было, и отправлена в полицейское управление. Тело погибшего после осмотра было приказано предать земле на месте гибели безо всякого отпевания. Невелика фигура был Никишка Суходольцев по прозвищу Шпынь, чтобы возиться с ним мертвым - везти тайгой и хоронить на приисковом кладбище.
Старатель наскоро заскочил в приисковую лавку, взял немного продуктов под запись, потом домой - прихватил винтовочный обрез из тайника за глинобитной печкой - фронтовой «подарок» от отца, вздернул на плечо верную берданку: теперь он готов.
В Медвежью падь добирались той же тропой. Время было заполдень, день жаркий - середина июня. Архип шел пешком, стражник (местный, с прииска) ехал на лошади. К вечеру были на месте и сразу прошли к медвежьей захоронке, осмотрели тело, следы. Даже человек неопытный, сопоставив медвежьи «лапти», потаск и характер ран, сделал бы вывод: Никишка был схвачен и убит медведем, очевидно, сзади и так внезапно, что даже не успел крикнуть. Кожа, содранная когтями с головы от лба, прикрывала рану на затылке.
Удостоверившись, что рассказ Архипа и явные следы нападения зверя совпадают, Назар (так звали урядникова посыльного) сразу заторопился домой, несмотря на то, что наступал вечер и впереди была ночь. Он знал, что к ночи медведь непременно вернется к своей добыче, чтобы сохранить ее от других хищников или чтобы попировать. Так что можно было лишиться лошади, так как, учуяв зверя, та обязательно испугается, может оборвать привязь и удариться в тайгу. А там в темноте у хищника все преимущества.
Молодой бергало понимал, что доводы стражника верны, и не уговаривал остаться на ночь, посидеть вдвоем на «лабазе», покараулить медведя.
- Что ж, - подумал, - не впервой охотиться на него, вот только с людоедом дел еще никогда иметь не приходилось.
Архип имел уже немалый опыт охотника. Несмотря на свою молодость, знал, как караулить марала на солонцах, он - предельно осторожный зверь. Были у него и добытые косолапые - несколько штук. Но все это было совсем в другой обстановке, и, казалось, это были другие звери. А вот сегодняшняя предстоящая охота пугала - все-таки это был людоед. Раньше на охоте была уверенность, что в случае, если тебя обнаружит зверь - он не замедлит быстро скрыться, исчезнуть. Здесь же, наоборот, он постарается напасть. Ночью в темноте, он - хозяин, и он же - охотник, а ты - дичь.