Бои были уникальные. В легких весах наши проигрывали, но дрались «насмерть». Шли на звезднополосатых как в последний бой. Мы с Артемьевым в запале так орали, что оба охрипли и в перерыве общались шепотом.
— Алексей Львович, докладываю о всех фигурантах того дела по порядку: начальник полигона Сбруйкин уволился в запас и работает там же — директором дома офицеров. На его басни народ съезжается аж из соседних областей. Инга Изотова уехала с дочерью в Прибалтику. У нее там мать и отец живут. На работу устроилась. Квартиру в Москве продала. От злополучного золотого самородка отказалась категорически. Просила передать его в Гохран. Лена Богданова большой начальницей стала: заместителем генерального по науке. Докторскую пишет. Илья Фукс-Рабинович — профессор в Тель-Авивском университете, преподает. Валерия Изотова живет в Москве. Брату памятник на Ваганьковском кладбище установила, за могилой ухаживает. В отношении первой жены и сына Юнисова в Омске возбуждали уголовное дело по факту дачи заведомо ложных показаний. Помнишь, наверно, они ему ложное алиби состряпали. Так вот, промурыжили их даже два месяца в следственном изоляторе подержали, а потом твои коллеги дело и развалили. Сам знаешь, нерабочая статья. Валерий Тамм постоянно на даче. Один. Не работает. Говорят, камины научился класть, тем и живет. Дочку их с Валюшей бабушка воспитывает.
Орудия убийства мы не нашли, зато в Омской области, в совхозе «Победа» курсанты кузнеца разыскали. Опознал он Юнисова как покупателя ножа. А вообще кузнец эти «тесаки» для свинофермы делал.
— Ну а с Юнисовым-то как? Что тянешь резину? Суд был?
— Да не было никакого суда. Предъявили ему обвинение. Это ты знаешь. После этого он год отсидел. Со следствием не общался. Молчал. С материалами ознакомился — молчит. Дело в Генеральную прокуратуру передали. К суду уже все готовились. Тут Руслан Сергеевич потребовал срочную встречу со следователем. Передал заявление через контролеров. Это сродни грому было. Молчал больше года. Попросил видеокамеру включить и монолог минут на сорок выдал. Я запись смотрел, впечатляет. Если в двух словах, то на Изотова ушат грязи вылил. Сказал, что такие, как Игорь Изотов, жить не должны. И что суд он свершил праведный. В конце видеозаписи, когда о Вале Тамм говорил, скис и заплакал! Перед семьей ее повинился. Невинную душу, говорит, погубил, за это и отвечу. На следующее утро он повесился в камере.
Боксерские поединки закончились. Наши победили со счетом 7:5. Матч спасли средние и тяжелые веса. Мы вышли на Ленинградский проспект. Из динамиков доносилась бодрая музыка, а в воздухе витал запах ванили от кондитерской фабрики «Большевик».
Домашняя симфония
Глава 1. Слава
Всю неделю лил дождь, а сегодня вдруг выглянуло долгожданное солнце и наступило бабье лето. Еще по-летнему тепло, лишь прохладный ветерок напоминает о приближении осени. Через две недели произойдет событие, сыгравшее трагическую роль в жизни Славы и его семьи. А пока он в прекрасном расположении духа гуляет по Тверскому бульвару. Только что он узнал, что наконец-то утвердили список тех, кто в феврале едет на конкурс в Японию, и среди прочих была и его фамилия. Почти 20 лет он работает скрипачом в Государственном симфоническом оркестре, и гастроли для него уже давно стали привычным делом. Примерно раз в два месяца он вместе с оркестром выезжал за границу: в Польшу, Чехословакию, Германию, Америку. Уникальность этой поездки заключается в том, что Слава впервые едет на гастроли в роли концертмейстера. Он так долго к этому шел, что сейчас испытывал невероятное облегчение и гордость за себя.
Ему вообще всю жизнь сопутствовала удача. Будто за неведомые заслуги с самого рождения ему помогали не один, а сразу два ангела-хранителя, оберегая от малейших неприятностей. Вероятно, благодаря их хлопотам судьба наделила его еще и неиссякаемым оптимизмом, бешеным обаянием и прямо-таки маниакальной потребностью находиться в центре внимания.
Когда Слава родился, он долго не плакал. Дергался, краснел, морщился, но молчал. И только когда вокруг него собралась целая толпа — медсестры, санитарка, фельдшер, врач, ассистенты, — он закричал пронзительно и громко. С самого рождения он нуждался в зрителях, которые бы смотрели на него с восторгом и обожанием. Так было в яслях, где он быстрей всех выпивал яблочный компот, и в детском саду, где только он, не выходя из-за стола, мог попасть манной кашей в нос плюшевому бегемоту. Этого было достаточно, чтобы заслужить любовь девочек и молчаливое уважение всех мальчиков группы.