– Здравствуй, Соранг.
Я похлопал друга по могучему плечу, чуть улыбнувшись и понимая, что у меня мало что получилось.
– Девушка в порядке. Ты зря переживаешь.
– Не могу не переживать. Кажется, просто разучился это делать и спокойно спать, – я тяжело помассировал гудящие виски, но рядом с Сорангом почувствовал себя куда лучше.
Только с ним я мог говорить откровенно, не пытаясь ничего скрывать, как бы сложно и почти невозможно это ни было сделать для нас – тех, кто ощущал любые эмоции.
– Пока я здесь, то присмотрю за ней, – друг улыбнулся, пихая меня плечом, и я был искренне благодарен ему за то, что он принял мой выбор так легко и ни разу не попытался упрекнуть или напомнить, что наш род не имеет права прикасаться к человеческим женщинам.
Особенно, кто жил в деревне.
– Однажды ты уже поплатился за то, что помогал мне, дружище.
Страшные раны на его спине заросли много лет назад, но шрамы остались.
Как и у меня.
Нас поймали на том, что мы пробирались к селениям людей слишком близко и могли быть увиденными.
За это каждый из нас получил десять ударов плетью, что рассекала кожу, оставляя уродливые следы.
– Мы тогда были вместе, будем вместе и сейчас, Норд.
Воистину богат и счастлив тот, у кого есть такие друзья!
И я был самым богатым и самым счастливым, когда однажды мы взялись с Сорангом за руки и стояли друг за друга до конца, что бы ни случилось.
Он и сейчас знал, что я снова делаю это – подхожу к людям слишком близко, но снова стоял за моей спиной, не говоря ни слова никому.
– Не хочу, чтобы из-за меня ты снова попал под удар.
Друг только отмахнулся и зашагал вперед, а я вслед за ним по линии границы, которую мы защищали ценой своей жизни.
А точнее, умирали десятилетия от безделия, оттого что было слишком тихо.
– Люди давно уже не пересекают запретных границ, – тихо отозвался я, озвучивая свои мысли, на что Соранг улыбнулся, показывая красивую добрую улыбку:
– А ведь твоя человечка подобралась очень близко.
Сердце дрогнуло и налилось жаром при одном только упоминании о ней.
Сладкой, зеленоглазой.
И запретной.
– Если бы ее не спугнули те мужчины, то она бы и до ворот добралась, сама того не зная.
Такое я не смог бы вообразить даже в самом страшном сне!
Соранг пристально всматривался в мое лицо, долгое время не говоря ничего, но ощущая холод в моей душе, которая никак не могла найти покой, но когда заговорил, сделал это так, словно боялся, что нас могут услышать:
– Видящий подскажет твою дорогу, Норд. И что делать с девушкой. Иди к нему и расскажи все от начала до конца. Только он знает наши порядки и законы… и как их обойти.
Слова друга засели занозой в моей голове.
Куда бы я ни шел и что бы ни делал, теперь я думал только о том, что смогу сделать ее своей и не бояться, что нас убьют как отступников от правил.
Как среди северных народов были шаманы, так у нашего рода был этот странный старик без имени и прошлого, которого все называли Видящий, хотя на деле он был слеп.
Кто-то говорил, что он таким родился.
Кто-то утверждал, что он был великим воином и лишь в определенный момент потерял зрение, но обрел особую чувствительность ко всему происходящему не только на территории нашего ледяного царства.
Он один из немногих был вхож в мир людей, но никогда не стремился быть там.
Как и быть среди нас – берсерков.
Никто точно не знал, сколько ему лет и в каком веке он родился, но то, что он обладал особыми знаниями и силой, знали все.
Видящий жил на окраине границы Канады среди льдов в простом сколоченном доме из необработанных бревен, а не из чистого льда, какими были наши дома.
Именно к этому низкому убогому домику я направился, как только попрощался с Сорангом, зная, что пока я буду здесь, друг присмотрит за моей сладкой человечкой и не позволит беде случиться с ней снова.
По мере того, как я уходил все южнее, территория начинала меняться и становилась непривычной моим глазам, что видели только ледники и голубое небо.
Постепенно становилось больше растительности.
Больше новых запахов и ароматов, которые будоражили своей неизведанностью.
Больше зверей, которые шарахались от меня, только учуяв, и не подходили близко, потому что знали – я тот хищник, который намного сильнее их всех вместе взятых.
А еще здесь были люди.
Очень близко.
Впрочем, увидеть меня они не могли, как и ощутить.