— Я не останусь. Не хочу тебя стеснять. Да и утром свежим взглядом посмотрю, не осталось ли тут чего от Забвения, — тон её, ещё недавно такой мягкий, чуть томный, обернулся вдруг калёной сталью.
— Не выдумывай, Ведана, — Медведь сначала шагнул к ней, а после уж подумал. — Куда пойдёшь в такую метель?
— Недалёко идти, не заплутаю — на прямой-то улице. Ты меня не провожай.
Она обвела хоромину взглядом, видно, выискивая, куда её кожух делся. Заметила висящим на крюке у двери, куда его Медведь повесил, пока она спала, и направилась уж было к нему, на ходу ещё пытаясь и косу, слегка растрёпанную, пригладить.
— Ты только завтра с самого утра Руслава домой приведи, — продолжила рассуждать бесстрастно. И оттого в избе как будто выстывало всё. — Посмотреть на него хочу. И Ждана бы тебе позвать. Убедиться хочу, что Забвение никому из вас никакого вреда причинить не успело.
Медведь, слушая вполуха, догнал её и обхватил за плечи, останавливая. Рванул к себе, впечатывая спиной в грудь. И чего только вновь добивается? Сам не понимал.
— Позову, — согласился, шёпотом касаясь её уха. — Но ты всё ж останься.
Она и замерла как будто на мгновение, сжав пальцы на порванном вороте. Повернулась слегка, как будто сказать что захотела, но всё же вырвалась из его рук. Медведь задавил в груди разочарованный вздох: надо было за голосом своим следить, за словами. Надо было догадаться, что они Ведану могут обидеть. Волхва намотала платок на голову, подпоясала кожух накрепко — чтобы ни одна ветринка не просочилась. И пришлось просто стоять и смотреть на то, не в силах изменить её решение уйти. Ведана же не смотрела на Медведя, нарочно отворачиваясь, пряча взгляд. И казалось, будто и впрямь осерчала.
— Ты сам сегодня отдохни получше, — напоследок она всё ж обернулась, заправила под плат слегка волнистые пряди, что выбились у висков. — Может, ты и не заметил, а помог мне нынче сильно. А потому силы потерял. Сегодня не поймёшь, а завтра, если не дашь себе отдыха, будешь еле ноги волочить. Непривычный ты.
Она растянула губы в вынужденной улыбке. Совсем ведь не так улыбалась давеча.
— К чему я непривычный? — захотелось время потянуть, чтобы постояла ещё Ведана вот так, рядом, глядя в его лицо, словно раздумывая над чем-то. Сомневаясь.
— К тому, что силу свою не только на колку дров можно тратить, — охотно пояснила Волхва, словно и сама уходить не слишком хотела. — Если направить её верно, то она со многим злом поможет справиться. Со многими следами минувшего. Теми, что вокруг. И теми, что внутри.
Она подняла руку и легонько ткнула пальчиком в грудь Медведя. Едва ощутимо, кажется, но и остро так, что до самого хребта прошило. Да, не мешало бы ему справиться с той мутью, что в душе творится, а то ведь иначе так и спятить несложно. Видно, за какими-то только одной волхве ведомыми обрядами, она и впрямь натянула между ними ту нить, что и стягивает их всё ближе друг к другу, и порезать может до крови, если сильно в кожу вопьётся.
— Со своими тёмными сторонами я уж сам как-то разберусь, — Медведь мягко отклонил её руку. — Думается, в тебе их гораздо больше.
— Моя тьма уж давно приручена. Моё прошлое уже отгорело в том свете, к которому я пожелала стремиться, — покачала головой Ведана. — А вот ты всё варишься в старом котле. И всё воду в него подливаешь, чтобы не выкипело. Женился бы уж и впрямь. Может, полегчало бы тебе.
Медведь не понял, как такое случилось — просто обхватил лицо Веданы пальцами и чуть толкнул, впечатывая её в стену. Не сильно, но ощутимо, думается. Приблизился, навис над ней, словно кречет над пойманной уткой. Она только и смогла, что обхватить его запястье узкой ладошкой.
— Не дразни меня, волхва, — он словно ввинтить хотел взгляд в самую глубину её ответного: прямого и ничуть не испуганного. — И не учи жизни.
Она сама вдруг подалась вперёд — он не ожидал того вовсе. Мазнула жарким дыханием, влив его на миг в горло Медведя. Скользнула мягкость её губ по губам, оставив лёгкую влагу. Они замерли, ещё едва соприкасаясь кожей, не поднимая глаз друг на друга и не отстраняясь.
Медведь очнулся первым — и не нашёлся, что сказать на случившееся или сделать. Просто разжал пальцы и отвернулся, пыхтя, верно, так громко, что Ведана обязательно слышала. Он снял с крюка и свой кожух. Накинул резкими движениями и шапку нахлобучил едва не до самых глаз: так видно будет меньше, что в них сейчас плещется.
— Пойдём, провожу, — буркнул.
И первым вышел из избы.
Глава 5