И коснулся самых глубинных чувств тёплый запах его кожи, чуть островатый от раcкалившего её долгого соития. Ведана вцепилась горстями в короткие волнистые волосы и оттянула голову мужчины назад, не понимая ещё, что происходит, отчего тело вдруг зазвенело, словно тетива, которую затронули умелые пальцы стрельца. Обласкали, заставляя трепетать и раскидывать колени шире, качать бёдрами навстречу каждому тугому и скользкому движению внутри.
Медведь взглянул на неё исподлобья, и уголок его рта приподнялся в едва заметной ухмылке. Карие глаза его словно переливались пламенем где-то по краю зрачков. Вспыхивали в них тонкие крапинки и гасли. То, верно, отражение лучин… Да разве же можно хоть о чём-то толком подумать? Ведь мысли все разлетаются воробьями с ветки, когда горячие губы Бегличанского старосты спускаются по шее Веданы, очерчивают ключицу и замирают на миг, сминают через ткань сжавшуюся горошину на вершинке груди. А после невыносимо сладостно втягивают её — и шершавый лён словно россыпью тонких опилок пробегается по коже. И растекается дурманом повсюду запах сосновой смолы. Будто кругом не хоромина чужого дома, а лес, прохладный и живой. Освещённый, пронизанный пиками лучей Дажьбожьего ока. И даже чуть стыдно становится, что он сейчас наблюдает сотнями глаз-бликов за тем, что творится под его сенью. Хотя разве гоже стыдиться самых первородных желаний? Самой чистой и всепоглощающей неги, что охватывала Ведану в сильных руках Медведя?
Она провела ладонями по его бугристой широкой спине, ощущая лёгкую поросль волосков на ней. Бесстыдно подставляя всё тело под руки его. Под губы — всюду, куда он мог ими дотянуться. Где мог оставить след, отпечаток свой, который никогда не выбросить из памяти.
— Как ты тут оказался, Медведь? — простонала Ведана, уже чувствуя, как каждое следующее мгновение рассыпается горячими искрами по коже. Каждый размеренный толчок словно невидимую струну в ней натягивает — ещё одно касание — и затрепещет, задрожит, разливаясь во все стороны звоном блаженства.
— Ты позвала, разве нет? — его голос оказался неожиданно низким и гулким. — Волхва-а.
Ведана опустила на него взгляд, и вздрогнула, как оказались перед ней неожиданно близко искажённые черты не то человека, не то перевертеня, что через несколько мгновений станет зверем. Страшно глубокие глаза, будто два древних провала вокруг святилища Велеса. И стужь такая в них, что даже пальцы ног немеют.
Ведана дёрнулась, отдирая от себя тяжёлое мохнатое тело. Царапнули по талии изогнутые когти, сдирая кожу.
Она проснулась. Села на лавке, подобрав к себе ноги и обхватив руками плечи. По спине гулял тяжкий озноб, а дыхание, разгорячённое и неровное, всё никак не могло успокоиться. И между бёдер было постыдно влажно — а в сердце занозой засел ледяной испуг. И не могла она сказать, чего сейчас в ней было больше: желания запомнить этот сон, что всколыхнул в ней жаркое вожделение, или забыть его.
Неведомо сколько она просидела так, забывшись в полусне, который продолжил давить её, как только сердце помалу успокоилось. И ложиться-то не хотелось снова, чтобы больши ничего не видеть. Ведана даже встала и проверила остатки молока в крынке, что принесли ей нынче: но никакого лишнего запаха в нём не было, да и на вкус она почувствовала бы неладное. Сама в травах больше, чем иные, смыслила. А значит, дело было не в злой шутке кого-то из беличанских женщин.
И только Ведана решила лечь, устав бороться с усталостью и опаской, как сквозь звук стихающей помалу метели услышала, как открылась дверь сеней. Стук шагов — и в избу заглянул Медведь, будто мало было тревог от него в эту ночь. Ведь невозможно рядом находиться спокойно: никогда ещё Ведана не встречала мужчину с такой сокрушительной внутренней силой, чтобы мяло её, как подорожник в ладони. Хоть и видела она жрецов миртов, и воинов в том племени, что ещё несли в себе отголоски мощи пращуров — тоже. Да как будто ничего в них не трогало Ведану изнутри так остро. А вот Медведя встретила — и с первого же дня словно такая же вьюга в мыслях, как за окном буйствует. И куда деться от этого муторного, изматывающего ощущения — неизвестно.
Староста быстро отыскал Ведану взглядом и прошёл дальше, сдирая с головы шапку. На пол осыпались комки снега с околыша: значит, непогода всё ещё давит. А показалось, ветер завывает не так громко.