— Детки, это вопрос будущего неопределенного. А я к вам, насчет будущего ближайшего. Причем вашего.
— О как! Сын задумался о нашем будущем. Что, Рюша, неужели ты приглядел своим старичкам хорошие места на Кузьминском или Миусском? Предлагаешь, сделать инвестиции?
— Папа, я серьезно. Вы уж простите, но я вас подставил.
— Это, детям свойственно. Расскажешь, как именно?
— Да вот, тем во-первых, что я маг. А во-вторых тем, что я человек взбалмошный. Плюсуя то и это, получилось вот что: не утаил я своих волшебных сил, поссорился с властями. От души так, до погонь с вертолетами включительно.
— Игошенька! — ахнула мама, — Ты же не умеешь водить вертолет! Тебя не укачало? Как ты не убился? Ведь даже машину толком не освоил, когда папа тебе предлагал старую отдать, ты отказался.
— Да я не летел на вертолете, мама! Я летел в лодке, а на вертолете летели вертолетчики. Они умеют водить вертолет, но вот укачать их могло. Дай я кончу, ладно?
— Но потом, непременно расскажи нам все подробности про вертолет. — попросил папа, — Я люблю вертолеты. Эх, был я моложе, часто на вертушке летал. Помнишь, мать, как на Таймыре в туман на стланик садились? Сеня тогда чуть не поседел.
— Ага, как он из ракетницы нам сигналил снизу, а мы ничего не видели!
— Мама! Слушайте меня! Я ничего радостного в клюве не принес. Соберитесь и слушайте печальное. Органы хотят шантажировать магов их родственниками. Вам надо спрятаться. В подполье уйти, уехать.
— Мдя… и вправду, сын, не радостно. — папа посерьезнел, задумался. — Органы, стало быть… компетентные, вероятно. И хотят наверное, чтобы ты с ними сотрудничал, а не то нам худо будет.
— Ну, типа. И вобще, чтобы смирно себя вел. А вас, боюсь не просто под наблюдением будут держать, а запрут где-то.
— С одной стороны, не дело родителям заедать жизнь своим детям. Ты ведь, не планируешь сидеть со своей магией как мышь под метлой или тем паче в сексоты записываться?
— Нет.
— Умничек. Никаких сделок с чекистами, запомни, сынок. Обещай, юли, соглашайся, но ничего не делай и по-возможности не подписывай.
— Ладно. Так что с вами делать будем? Деньги, говорю сразу, не проблема. Сколько угодно, хоть миллион, хоть бразилион.
— Катюша, похерим работу, поедем в теплые страны век доживать в богатстве и праздности?
— А то! Пусть сынок резвится, а мы бананового дайкири попьем, кокосовых орехов погрызем, купнемся среди кораллов.
Пораженный тем, что родители так легко приняли идею бегства и тем, как именно они представляют себе жизнь в подполье, Игорь оторопел.
— Ладно, так и запишем. Сейшелы или Багамы. Ок. Все сделаю, будете на вилле жить, с охраной из головорезов гаитян и прислугой из головорезов филиппинцев.
— Да-да, побольше головорезов, сынок!
— Как-то вы совсем не сопротивляетесь. Отчего бы?
— Оттого, что мы тебе верим. И еще потому, что хотим облегчить тебе жизнь. Тебе ведь, еще деда уговаривать.
— Да возьмете его в охапку и поедите. В чем проблема?
— Как же так, Рюша? — папа укоризненно посмотрел на Игоря. — Ты забыл, каков твой дед? Он ведь, как услышит, что надо от ГБ скрываться, так удила и закусит. Он ведь их не просто не терпит, но и демонстративно не боится. Как зарезал в войну особиста и ничего ему за это не было, так и решил, что церемониться с ними нечего.
— Забыл. Я уж и не помню, чего он особиста-то того… Дед ведь, вроде не идейный ни разу.
— Не идейный! Старый анархист. Но там-то, никакой политики не было. Трофейную катану не поделили. Или из-за бабы? У деда ж, сколько раз рассказал — столько и вариантов. Не из-за бабы Зины твоей, это еще до нее было, просто… какой-то. Вот, дед бритвой-то и махнул.
— Ясно. А где он сейчас-то, наш махновец?
— Гуляет. К вечеру быть обещал. Ты дождешься?
— Конечно. — Игорь кивнул. — А если ему ничего не говорить? Не объяснять причину перемещений? Мол, разбогатели внезапно и переезжаем.
— Окстисть, Игоша! — теперь с укоризной посмотрела мама. — Нельзя своим врать. По крупному. — смутившись добавила она, — Чуть-чуть, изредка, можно.
— Итак, — потер папа руки, — ждем деда. А пока, рассказывай про магию. Ох и завидую я вам!
Игорь рассказывал. Пил чай, ел то и се и, тщательно просеивая информацию, излагал что, как и зачем он и прочие знакомые ему маги делали с того дня, как магия пришла в мир и до дня нынешнего. Историю несчастного мексиканского города, опустил целиком.
Мама завидовала Арсену и сочувствовала своей тезке, Катушке. Папа требовал познакомить его со Стивом. Описание полета на столе сквозь метель, его заворожило.
К ночи, когда Игорь уже осип и объелся до дурноты, пришел старый анархист. Был он весел и немного навеселе — постновогодняя посиделка с, как он выразился "парнишечками". Бодро прохромав к себе в комнату, дед вернулся с толстым томом, обернутым в желтую газету пятидесятилетней давности.
— Внук, мой тебе подарок. В этой книге, бессодержательной и глупой, как весь марксизм, есть на полях особые пометки. Это ключ. Пользуясь им, ты сможешь вычитать, где мы зарыли клад. Японского генерала тряхнули, он нас на фанзу вывел, где награбленное в Маньчжурии хранил. Четверо нас было, да только трое уже осталось. Боюсь, обойдут меня парнишечки — выкопают клад, а меня побоку. Надо их опередить, ты это сделаешь за меня.
— Спасибо, деда. — смиренно сказал Игорь. — но я еще золото Юденича не выкопал, помнишь, ты мне на пятнадцатилетие тельняшку с кровавой картой подарил?
— Да и кутак с ним! Там золота-то — две шапки. И уж, прости, внучок, не кровью та карта нарисована. Говном! Не хотел тогда при матери твоей говорить, она б стирать кинулась.
— Дед, послушай, чего скажу.
Не стараясь выбирать слова, все равно не угадаешь, Игорь рассказал деду, какая неприятная сложилась ситуация. Тот, сперва покричал, поупирался. Помянул Левку Задова и Марка Спектора. Но в конечном итоге смирился, вытребовав себе катер "на марлина ходить" и отдельного слугу негра — помогать с наживкой.
— Дед, ты ж сроду не рыбачил!
— А не на кого было, на мокрую охоту ходить! Не сикильдявок же, удить. А марлин-то, он ого! Опять же, тарпон. И акула-молот.
Обещав деду любой молот по его желанию, Игорь осведомился: — Все ехать готовы? Паспорта есть? Загран?
Дедовский оказался просрочен восемь лет как. И девственно чист — забыли деда попутешествовать, хотя когда-то обещали.
— Ладно, послезавтра будет. Арсен займется. А пока, со мной побудешь, баек расскажешь. А то не дай бог помрешь, а я оказывается половину твоих геройств позабыл, с тех пор как ты меня ими в детстве засыплял. Вы же, почтенные родители, собирайте зубные щетки и излюбленные предметы, весом не более чем по двадцать кил на лицо. Полетите на Кубу, там вас встретит Дима. Оттуда в Мексику, есть у нас тропка накатанная. Там Стив подберет и дальше вами займется. Может, на столе покатает. А мы с дедом догоним.
***
— Знакомьтесь, — сказал Игорь, кивнув обитателям "сквота". — Мой дед…
— Роман Кантемирович! — опередив внука, провозгласил дед, одновременно стукнув внука по щиколотке клюкой. Игорь, в изумлении уставился на него.
— Кто ж, в подполье, настоящие имена говорит! — драматическим шепотом, свирепо вращая глазами, заявил дед — да и не такое уж оно ненастоящее: у меня на него два партбилета. Один эсерский, другой кадетский. Только фамилии разные.
— Ох. Может, разденешься, тапки обуешь? — спросил Игорь и, обежав взглядом комнату, заметил что сестры хихикают в кулачки, а Катушка смотрит на деда открыв рот. Какая-то из спасенных им женщин, дама более чем зрелая, делала тоже самое, в точности повторяя выражение Катушкиной мордашки, несмотря на полувековую разницу в возрасте.
— Некогда, внучок, расхолаживаться. Веди меня к пулеметам. Глаза мои, конечно сдали, но ленту подавать смогу. А сдюжу, так и заменю тебя, когда басмачи твою головенку шашкой развалят до седла. Не слушаешь деда-то, каску не носишь! — На этих словах, дед грозно взмахнул клюкой. Но попорченные артритом пальцы разжались и палка взлетела к потолку, откуда грянула внуку на голову, как та самая шашка.