Там собрались сотни причудливых созданий, но путь им преграждали ряды пернатых зверолюдей, тзаангоров, таких же, как у подножия. Похоже, собравшиеся торговались. Они все держали какие-то предметы: книги, смятую броню, бутылки и сумки, предлагая их зверолюдям.
— Если у тебя есть что-то, чего хочет Сороколд, то ты достоин присоединиться к игре. А если победишь в ней, сможешь подойти к стеле.
Голова Мефистона была слишком затуманена гневом и смятением, а потому он с трудом понимал, о чем говорит пес, но уловил достаточно, чтобы узнать, что надо подняться на помост и найти что-то под названием «стела».
— Как выглядит стела? — спросил он, проталкиваясь через толпу. — И на что похож Сороколд?
— Сороколд и есть стела. Он — менгир.
Мефистон раздраженно зарычал, замахнувшись Витарусом. Пес успел отскочить от удара, но клинок прошел через другое создание. Оно напоминало живой тотемный столп из десятков сложенных в колонну человеческих голов, завопивших от боли, когда меч пронзил диковинное существо.
Все вокруг Мефистона отпрянули, сыпля оскорблениями и обвинениями.
— Никакого насилия! — закричал Катарис. — Никакого насилия не позволено во владениях Сороколда. Если нарушишь правила, то никогда не доберешься до Тизки. Повезло, что этого не заметила стража.
Мефистон поглядел на собравшихся с такой злобой, что все попятились, расступаясь с его пути к помосту. Раненый мутант подхватил отрубленную конечность и заковылял прочь, шипя от негодования.
— Что такое менгир?! — потребовал ответа Мефистон, сверля взглядом пса.
— Ты из-за этого напал на меня? — ошеломленно поглядел на него Катарис. — Менгир — это стоячий камень. Сороколд — стоячий камень.
— Сквозь его плоть… — кивнул Мефистон.
— Что?.. — нахмурился пес.
Властелин Смерти пригрозил мечом созданиям, не сводившим с него взгляда, а затем пошел через плато. Когда же он приблизился к треугольной глыбе, то рассмотрел вспыхивающие на ее поверхности огни. Помост поднимался более чем на девять метров, а потому Кровавый Ангел не мог увидеть, что там происходит, но похоже, там били разряды молний, ослепительно-белые и исчезающие так же быстро, как и появлялись.
Он протолкнулся через толпу и лишь теперь, оказавшись в паре метров от рядов тзаангоров, заметил, что Катарис убежал вперед и уже разговаривает с мутантами. Зверолюди поглядели на него, оценивая обгорелое алое тело. Один из них, облаченный в более красивую броню, чем другие, явно выступал предводителем. Голову его, похожую на наконечник стрелы, венчал гребень из мерцающих синих перьев. Он прервал разговор с Катарисом и кивнул Мефистону.
— Ты можешь присоединиться к иллюминэ, — сказал он голосом, в котором странным образом смешались звуки птичьи и человечьи. Слова, хоть и доносили смысл, напоминали совиное уханье, и понять его было тяжело.
Мефистон в смятении поглядел на Катариса.
— Ты можешь присоединиться к игре, — пояснил пес. — Иллюминэ — игроки. Твое оружие достаточно необычно, чтобы обеспечить ставку.
— Зачем ты помогаешь мне? — нахмурился Мефистон. — Ты хочешь добраться до Тизки. И заполучить Витарус. Ты мне не друг.
— Конечно, я друг, даже не просто друг, а брат. Мы все братья. Все, кто прибыли в Сорциариус. Нас объединил акт веры, который позволит сокрушить ложного Императора и создать утопию. Если ты ищешь Цадкиила, я приложу все усилия, чтобы помочь тебе.
У Мефистона осталось достаточно разума, чтобы распознать ложь, пусть и не понять ее причину. В гневе он крепче сжал рукоять меча.
Раздался лязг затворов. Зверолюди нацелили на него автоматы.
— Никакого насилия, — покачал головой Катарис. — Или ты никогда не присоединишься к игре.
— Иди, — прокаркал синеперый тзаангор, показав оружием на ступени. — Займи свое место.
Глава 27
— Чтоб тебя, Антрос! — взревел Рацел, стреляя из плазменного пистолета в стену из синего пламени. — Отвечай мне! — Он снова говорил по воксу, но опять не слышал ничего в ответ. — Почему ты не в чертовом Адуриме?
Рыча от злости, он пробежал к следующей колонне, а вслед ему с оглушительным грохотом полетели болты.
Рубриканты находились у дальних стен от алтаря, стоя в тенях под похожим на звезду окном. Битва бушевала уже несколько минут, и пали трое Кровавых Ангелов. Рацел видел их лежащие в считаных метрах дымящиеся тела, истекающие священными соками жизни. Остальные сражались со всем подобающим мастерством и достоинством. Они заняли позиции рядом с алтарем, после того как призванная Гаем кровавая буря на несколько минут раскидала рубрикантов. Но времени на приготовление других чар не оставалось, ведь Рацел был слишком занят, уклоняясь от болтерных очередей и проклиная Луция за то, что тот находился не там, где должен.