Некрон наблюдал за Властелином Смерти с расстояния несколько десятков сантиметров, регулируя один из своих приборов.
— Кто научил тебя говорить на моем языке? — поинтересовался он.
Каждая клеточка тела Мефистона кричала ему, чтобы он разорвал эту штуку на части, ведь он был рожден именно для этого — защищать человечество от хищников во враждебной галактике. И все же Властелин Смерти держал Витарус в ножнах. Сегодня мертвые хотели от него большего, нежели отрубленной головы одного некрона.
Библиарий обходил пришельца, внимательно следя за ним.
— Это упрощенный диалект. Насмешка над языками, которыми пользовались ваши пращуры-некронтир, но я в состоянии разобрать смысл.
Некрон издал звук, похожий на скрежет затачиваемых лезвий.
— Я — гелиомант Ксхартех. Разумеется, это ничего не значит для такого примитивного существа, как ты, но я изучал языки за тысячи лет до того, как твои сородичи выползли из первичного бульона. А ты — всего лишь пыхтящее животное. Примат в одежде. Как ты смеешь читать мне лекции о моих же предках?
Мефистон продолжал беседу, дабы выиграть время, поскольку до сих пор не понял, чего хотят от него духи.
— Знаешь, почему это устройство называется оркестрионом? — спросил он.
Некрон молча уставился на него.
— Оно играет астральные композиции, — объяснил Кровавый Ангел. — Беззвучные. Я имею в виду своего рода музыку Вселенной. Устройство имитирует взаимодействие космических тел и распознает гармонию природы, божественные пропорции. Чистая математика. Оно различает поэзию сфер и симметрию, связывающие нас всех вместе.
Мефистон положил руку на крышку аппарата.
— Это устройство понимает красоту мироздания и использует это знание, чтобы уничтожить ее. Оно способно исполнять измененную мелодию наряду с великой песней реальности, тем самым нарушая физику измерений.
Некрон усмехнулся:
— Хочешь сказать, оно ослепляет ведьмовских созданий наподобие тебя?
Мефистон кивнул, словно учитель, подбадривающий нерадивого ученика.
— Что-то вроде того. Ваши предки использовали оркестрион для ослепления альдари в доисторических войнах — это, безусловно, правда. Но как он оказался здесь, я могу лишь…
Он остановился, заметив уродливую дыру в боку ящика и толстый кабель, торчащий оттуда.
— Что ты натворил?
Некрон по-прежнему играл с маленькой коробочкой, свисающей с его одежды: он явно устал от разговора, и Мефистон понял, что у него почти не осталось времени. Скоро ему придется убить пришельца. Но Властелин Смерти чувствовал, что близок к разгадке. Рваное отверстие в корпусе аппарата свидетельствовало об ужасном акте вандализма, но казалось, что за ним кроется нечто значительное.
— Зачем ты это сделал? — спросил библиарий.
— Не я. За это отвечают криптеки фаэрона. Они выкачивают энергию этой бесценной реликвии, чтобы укрепить свое оружие и сделать лица менее ржавыми. Какая глупость. Они используют оркестрион в качестве обыкновенной батареи, питающей узлы регенерации и улучшающей их командные протоколы.
Мефистон застыл на месте. Мозаика наконец сложилась. Он взглянул на ряды мертвых и про себя поблагодарил их.
— Значит, некроны связали силу этого устройства с некоторыми из своих войск?
— Со всеми войсками, — поправил криптек. — Они пропустили питание через реанимационные палаты, но это была не моя идея.
Ксенос шагнул к Мефистону, сжимая зеркальный куб и направляя его в легионера, как нож.
— Ты обмолвился, что знаешь, как его активировать, однако я так и не увидел никаких достоверных признаков того, что тебе действительно это известно. Полагаю, ты просто тянешь время, грязная макака. По-моему, ты солгал, когда сказал…
— Я могу его активировать. Но до добра это вас не доведет.
Некрон щелкнул переключателем на кубе, и тот запульсировал внутренним светом, рассеивая бледную энергию на линзы в передней части своего корпуса.
— Покажи.
Мефистон подошел к устройству.
— Оркестрион запускается, реагируя на то же самое, что и блокирует. — Он поднес руку с растопыренными пальцами к центральному кругу из линз. — Психический резонанс.
— Колдовство? — выпалил некрон. — И это все, что ты можешь предложить?
Мефистон прошептал заклятие и через ладонь направил во вращающиеся линзы варповый огонь из пси-капюшона. Узоры на полированной поверхности аппарата засияли, как потоки лавы.