— Ранее, когда вошел. — Некрон осторожно обогнул гроб, держа перед собой зеркальную шкатулку, словно оружие. — Ты что-то сказал. Что это было?
У Мефистона чесались руки вытащить пистолет и заставить ксеноса замолчать, однако мертвецы молча смотрели на него предостерегающе и вынудили отказаться от этой затеи. С каждой минутой все больше духов просачивалось в комнату, и среди них снова показалась Луренс. Лицо девушки было изуродовано взрывом, который убил ее, но она также вместе с другими пристально смотрела на металлический гроб.
— Я сказал, что это оркестрион, — пояснил Мефистон, решив выиграть время, пока не поймет, чего ждут от него призраки. — Я никогда не видел его, но изучал принципы его работы. Активировать его не так уж и сложно.
Некрон пошатнулся так, словно его ударили. Он опустил зеркальную коробочку и вперился в него.
— Ты можешь заставить его заработать?
Мефистон уже собирался ответить, когда что-то коснулось края его сознания. Кто-то как будто звал его или наблюдал за ним. Властелин Смерти попытался мысленно протянуть руку, но туман, который застилал ему глаза в течение многих месяцев, в этой комнате был плотнее, чем где бы то ни было. Он посмотрел на оркестрион. «Вот оно, — догадался он. — Моя слепота проистекает из этой коробки».
Библиарий подошел к аппарату ближе.
— Да, я могу заставить его работать, — подтвердил он, не замечая, что позади него в комнату впорхнул Видиенс.
Во второй раз за день у Антроса сложилось впечатление, что его раздавили заживо. Пространство, в котором обитало то, что считалось разумом сервитора, не могло вместить даже частицу растущего сознания кодиция. Почти столь же тревожным было ощущение пребывания в истощенном тельце Видиенса. Луций чувствовал искривленные, изможденные конечности и тяжелое механическое месиво, заменявшее сервитору лицо. Это было все равно что оказаться заключенным внутри гниющего паука.
Антрос умерил свое отвращение точно так же, как контролировал все остальное: его рассудок не сходил с тропы, показанной ему Драгомиром и Сынами Гелиоса. Гнетущая клаустрофобия исчезла, едва он представил холодный, исцеляющий свет.
Успокоившись, Антрос взмахнул крыльями Видиенса и влетел в комнату; у него было множество причин волноваться, но главная из них — то, что Антрос наконец добрался до старшего библиария и скоро увидит, как его повелитель уничтожает мерзких ксеносов, вторгшихся на Морсус. Вот-вот у него появятся доказательства беспочвенности гложущих его сомнений.
— Я могу заставить его работать, — произнес Мефистон, когда Антрос в теле сервитора влетел в комнату.
Глава либрариума стоял рядом с представителем некронской знати, и они оба смотрели на металлический ящик в центре помещения.
Луций только что пробился через дюжины противников, а его господин праздно болтал с чужаком о том, как запустить военную машину. Сомнения, которые он пытался подавить, вернулись с прежней силой. Но, быть может, он просто все не так понял?
Подойдя ближе, кодиций заметил знакомую вещицу на шее Мефистона — овальный медальон, который он видел в своем тревожном видении. Тот самый, что вручил старшему библиарию демон. При виде медальона в голове Антроса появились вопросы.
Гнев и смятение угрожали поглотить кодиция, и он отлетел от Мефистона. Безумие, с которым он боролся в Великом Разломе, сомкнуло челюсти на его рассудке, и сознание Антроса начало выскальзывать из тела оракулиста. Луций запаниковал, но потом вспомнил, что перенял у Сынов Гелиоса. «Мы грезили, грезим, будем грезить», — прочитал он про себя, усмиряя злость с помощью заученной мантры. Ему удалось взять себя в руки, но ярость по-прежнему закипала в нем. Кровавый Ангел пулей вылетел прочь из комнаты.
С разумом, наполненным светом и образами, он направил Видиенса прямо в один из гробов снаружи, в результате чего сломал одно из крыльев сервитора и рухнул.
Пока Антрос пребывал в изуродованной плоти оракулиста, оцепенелый от потери крови и шока, его разум метался между мавзолеем, Бессонной Милей и невероятными галлюцинациями, которые он испытал в Великом Разломе.
Боль пронзила грудь, но быстро исчезла, когда Луций вернулся в свое тело. Сбросив с себя обломки, он поднялся на ноги в зале, расположенном на много километров выше того, где Мефистон разговаривал с ксеномашиной.
— Я должен уйти, — выдохнул Антрос, внезапно почувствовав, что не в силах отделить реальность от вымысла.
Стены помещения изменились, когда он попытался сфокусироваться на них, и обернулись свирепыми звериными лицами, которые кодиций наблюдал в варпе. Он схватил зеркало, полученное от Драгомира, и помчался обратно в тень, что-то злобно бормоча.