Корректировка планов
«Прометей» и «Эпиметей» – однотипные глубоководные аппараты сигарообразной формы, белые с красной полосой, – были установлены параллельно друг другу на корме «Голиафа» на двух огромных гидравлических платформах. Длина аппаратов-близнецов составляла шестьдесят восемь футов, ширина – шестнадцать футов, высота рубки – пять футов. И словно по контрасту с унылой оболочкой, внутренности аппаратов были начинены суперсовременными гаджетами, а в центре находилась сферическая обзорная капсула. Оператор, работавший внутри восьмифутовой капсулы, мог использовать пару механических манипуляторов, камеры, прожекторы и вакуумный насос для сбора образцов с морского дна.
Терри с Масао следили с кормы за тем, как поддерживавшая «Эпиметей» гидравлическая платформа встала на место под массивной лебедкой у транца «Голиафа».
К ним присоединился Бенедикт Сингер:
– Из-за позднего прибытия наших глубоководных аппаратов нам придется изменить планы. Очистители воздуха и газопромыватели на борту «Бентоса» следует заменить, пока уровни углекислого газа не достигли слишком высоких значений. «Эпиметей» совершит срочное погружение с необходимыми припасами и некоторыми членами команды на замену. Он вернется на поверхность через два дня с командой А. После их возвращения оставшаяся часть команды Б, включая меня, совершит погружение на борту «Прометея». Мы запланировали начало недельной миссии во впадине для развертывания не менее трех ваших станций ЮНИС.
– Я проинформирую JAMSTEC, – не сводя восхищенных глаз с «Эпиметея», произнес Масао. – Скажите, а что там написано под названиями ваших аппаратов?
– Resurgam. Я воскресну.
– А почему вы выбрали такие названия? – поинтересовалась Терри.
Бенедикт улыбнулся, наслаждаясь возможностью блеснуть эрудицией:
– Согласно греческой мифологии, титан Эпиметей одарил всех животных на земле способностями, необходимыми для выживания. К сожалению, когда дошла очередь до людей, у Эпиметея уже не осталось даров. Поэтому его брат Прометей похитил у Зевса огонь и отдал людям. Разгневанный Зевс приковал Прометея к скале, куда каждый день прилетал орел, чтобы клевать печень титана. И так продолжалось тысячу лет. Имя Прометей символизирует предусмотрительность, а имя Эпиметей – опрометчивость.
– А «Эпиметей» сможет получить информацию, необходимую JAMSTEC?
– Масао, я уже отдал соответствующий приказ. Но, боюсь, вы будете разочарованы. Откровенно говоря, я сомневаюсь, что данные «Бентоса» окажутся репрезентативнее данных «Голиафа».
– Бенедикт Сингер, пожалуйста, срочно свяжитесь с центром управления. – Из динамиков раздался металлический голос Селесты.
– Прошу прощения. – Бенедикт достал уоки-токи и отошел в сторонку.
Терри, перегнувшись через леер, наблюдала за командой ныряльщиков, спускавших «Эпиметей» на воду.
– Папа, ты доверяешь Сингеру?
– А у тебя что, имеются сомнения?
– По-моему, он что-то скрывает. С какой стати миллиардеру и энергетическому магнату спасать Институт Танаки, не говоря уже о контракте по развертыванию станций ЮНИС?
– Я задал Бенедикту тот же самый вопрос при первой встрече. Он сказал, его покорили мощь и величие мегалодона. По словам Сингера, его увлекла идея создания флотилии судов, способных исследовать впадину, где обитает подобное существо.
– И ты ему поверил?
– «Геотек» вложил более миллиарда долларов в исследования океана…
Разговор прервал вернувшийся Бенедикт, вид у него был мрачный.
– У нас чрезвычайная ситуация. В лагуне Танаки произошел чудовищный инцидент. Мегалодон напал и убил троих подростков, пробравшихся в обзорную комнату. – (Терри заметила, что отец смертельно побледнел.) – Масао, там черт знает что творится, а вокруг рыскают журналюги! Как президент института, я предлагаю вам с Селестой немедленно вернуться в Монтерей. А Терри может побыть на борту «Голиафа», пока мы не получим информацию для JAMSTEC.
У Масао подкосились колени.
– Папа… – Терри увидела, что отец содрогается в конвульсиях.
Бенедикт собрался было подхватить Масао, но тот уже рухнул на палубу.
Через четыре часа Селеста присоединилась к Бенедикту, стоявшему на верхней палубе под звездным куполом.
– Доктор говорит, старик оклемается. Мы отправляемся в Монтерей прямо на рассвете.
– Какая прекрасная ночь! – Бенедикт обратил глаза к мерцающим звездам.
– Забавно, как иногда все удачно складывается, да?
– Мы плывем туда, куда ведет нас судьба. И все же я весьма обеспокоен отставанием от графика. JAMSTEC и американцы уже начали что-то подозревать. Если мы застрянем во впадине больше, чем на месяц, они могут начать собственное расследование. Нам тут, на «Голиафе», незваные гости не нужны. Мы не имеем права так рисковать.