– Много твоя Глашка знает. Дева старая,– поморщилась подруга. Тетку мою она так и не простила.
Через пять минут я сидела на краешке унитаза гипнотизировала взглядом проклятую пластмаску и пыталась вспомнить хоть одну молитву. « Я даже супа поем, только пусть я не буду беременная»
Люди странные существа. Даже воинствующие атеисты в критической ситуации всегда вспоминают о всевышнем, радостно посмеивающимся над глупыми дураками, неумело просящими у него спасти и сохранить.
– Пора,– твердо сказала Олеська,– можно смотреть уже.
–Да нет там ничего, сто пудово. Ну так ведь не бывает, чтобы с первого раза? Ну скажи. Ну, скажи, Леська,– умоляюще посмотрела я на подругу, на лице которой прочла приговор.– Тест может ошибаться, да ведь?
– Я не…
– Точно, он ошибается. Ты наверное просроченный купила, – рявкнула я, стартуя со своего насеста, словно ужаленная. Я в аптеку,– проорала уж от двери, выскочила в коридор, зачем – то прихватив лыжную палку, торчащую из подставки для зонтиков. Надо будет спросить у Олеськи, на фига она держит в доме спорт инвентарь. Да, это сейчас самое нужное мне знание, блин. Я неслась по улице, размахивая палкой на манер копья, в тапках в виде заячьих морд, растянутой футболке и пижамных штанах, как заправский вождь племени Ацелотов. Сходство с вождем придавала и развевающаяся всклокоченная шевелюра. Но мне было плевать, что выгляжу я как городская сумасшедшая. Мне сейчас было абсолютно фиолетово все вокруг. Аптека совсем рядом находится от Леськиного дома, надо только перебежать дорогу, по которой сплошным потоком сейчас мчались машины.
Выставив вперед свое оружие я ломанулась через проезжую часть, увидев небольшой разрыв между автомобилями и рискуя не узнать, соврал ли тест. Я добежала до середины и замерла как вкопанная, слушая истеричные сигналы клаксонов. Деньги остались в квартире Олеськи.
– Ты что творишь, дура? – раздался яростный вопль. Я услышала скрип покрышек по асфальту, шарахнулась в сторону, запустила копье свое туда откуда несся бодрый мат и судя по звуку попала. Послышался треск, потом что – то грохнуло
– Держи девку, Сема, она мне нужна. Быстро, – услышала я еще один голос, который показался мне знакомым. Но у меня нет никого, кто мог бы говорить так шикарно. Присыпанный песком бархат, вот какой это был звук. Сердце заколотилось где-то в районе левой пятки. Я словно заяц запетляла между машин, которые начали образовывать пробку. Да, сегодня явно не мой день. Определенно.
Глава 6
– В администрацию, и Сема, постарайся быстрее, – приказал Муромцев и, прикрыв глаза, откинулся на дорогую кожу автомобильного сиденья. Он терпеть не мог ездить с водителем. Нанял амбала только потому, что положение вроде как обязывает. Виктор очень давно научился доверять только себе: свою жизнь, свои решения, свои желания.
– Что творит, мать его,– ошалевший окрик всегда сдержанного Семена вырвал Муромцева из странной полудремы, похожей на липкую жижу. Резкое торможение кинуло его вперед, что – то громко хлопнуло. Виктор Романович почувствовал едкое раздражение, открыл глаза и …
Девка, чертова поганка, которую он уже и разыскивать бросил, выплясывала перед его машиной, какой – то странный танец.
– Виктор Романович, вы в порядке? Вот падла рогатая. Как таких из дома только выпускают без сопровождающих? – голос бодигарда, полный заботы и неприкрытого страха ввинчивался в мозг толчками. Нет, он не в порядке, он смотрел на плюшку, похожую на сумасшедшую, сбежавшую из дурдома и одуревал от адского желания разложить ее прямо на капоте на виду у сотен водил, зачем – то снимающих на телефоны идиотский перфоманс. Завтра интернет будет полон фильмов с его участием.
– Сидишь чего? Девку лови, и проследи, чтобы ни одно чертово видео не попало в сеть, – прохрипел он, даже примерно не представляя, на кой черт ему снова нужна эта толстая головная боль, явно отягощенная психиатрическим диагнозом. Хотя, зачем себе лгать? Он прекрасно знал, что хочет сделать с Марджери. Имя то какое дурацкое.
– Не думаю, что это хорошая идея, босс. Похоже в дурдоме выходной сегодня. Гляньте, что творит. И что у нее в лапе? Блин, лыжница – булыжница. А вдруг она кусаться начнет? Явно же из поднадзорной палаты сбежала эта овца.
– Я тебе плачу, чтоб ты думал, Сэмэн? Выполняй приказ, мать твою. И на будущее, я терпеть не могу, когда со мной спорят, – Муромцеву показалось, что в его штанах поселился отбойный молоток. А в голове зазвучали литавры. Аневризму бы не получить. То-то Ромка обрадуется.