Через несколько дней Каридиус пришел в контору в «Лекшер-билдинг», с тем чтобы обсудить с Мирбергом, когда ему лучше всего явиться в Сенат для оформления своего избрания. Но одного взгляда на Мирберга было достаточно, чтобы понять, что адвокат чем-то очень озабочен. Он внимательно читал какой-то документ. Когда Каридиус вошел, он положил бумагу на стол, разгладил ее и кивнул Каридиусу с серьезным выражением лица.
— Вот… началось, — сказал он. — «Отношение от специальной комиссии по обследованию расходов на кампанию по выборам в Сенат…» — Мирберг нахмурился. — Странный оборот: «расходов на кампанию»…
— А… о другом ничего не сказано? — спросил Каридиус.
— Ничего не сказано; есть копия поступившего заявления и повестка на ваше имя для явки на заседание специальной комиссии.
Каридиус взял бумагу и прочел:
«В Сенат Соединенных Штатов
Обращается Меррит Литтенхэм из Мегаполиса.
Проситель выражает намерение оспаривать и настоящим оспаривает выборы Генри Ли Каридиуса в Сенат вместо достопочтенного Герберта М. Лори. Проситель ходатайствует о расследовании незаконного использования названным Генри Ли Каридиусом, равно как и его представителями и агентами, крупных денежных сумм в целях оказания влияния на ход выборов; а также о расследовании случаев незаконного воздействия и запугивания избирателей во время голосования».
— Есть у вас друзья в Конгрессе? — спросил Мирберг.
Каридиус задумался. Как депутат от Мегаполиса, он очень мало общался со своими коллегами. Кандидаты от Мегаполиса никогда не смешивались с рядовыми членами Конгресса из провинции и дальних штатов, с «огородниками», как они их именовали.
— А что? — спросил он.
— Нужно чтобы кто-нибудь из них взялся быть вашим защитником.
— Ну что же, я думаю, найдется десяток таких, которые согласятся, — отозвался Каридиус.
— Гораздо лучше, чтобы вас защищал коллега, член Конгресса, чем сторонний адвокат. Это создаст впечатление, что Палата, которую вы покидаете, доверяет вам.
— Ну, конечно, доверяет.
— Прекрасно, возьмите эту бумагу, отправляйтесь в Вашингтон и сговоритесь с одним из ваших друзей, чтобы он выступил в качестве вашего представителя.
Каридиус пустился в путь, раздумывая, к кому из своих коллег обратиться.
Наконец, он остановился на достопочтенном Джошуа Бинге. Бинг был само добродушие, и Каридиус считал, что советы его будут мудры, хотя и многословны.
Когда Каридиус вошел в кабинет Бинга, толстяк поднялся из-за своего письменного стола.
— А-а, мистер Каридиус… вернее, сенатор Каридиус… разрешите мне принести вам мои поздравления.
— Очень благодарен… Я приехал поговорить с вами.
— Пожалуйста… — Мистер Бинг обернулся к своему стенографисту: — Оскар… Сенатор Каридиус, это Оскар, брат моей невестки. Оскар, не забудь разослать письма всем семьям, о которых упоминается в списках «умерших» и «рожденных» в сегодняшних газетах из графств Стеубен и Элдер. Нам здесь в Конгрессе зевать не приходится. Ах, сенатор, хотел бы я иметь немного досуга для изучения великих и замечательных проблем нашего времени. Но, как я говорил неоднократно, первый долг члена Конгресса — внимание к своим избирателям. Всю свою энергию он должен полностью отдавать на то, чтобы оставаться их избранником.
Тем временем мистер Бинг отвел Каридиуса в отдельную комнату и усадил в кресло:
— Сенатор, я весь в вашем распоряжении.
— Я еще официально не сенатор, — сказал Каридиус.
— Но остались пустые формальности.
— Нет, не только формальности. Вот из-за этого я и приехал к вам.
Мистер Бинг поднял косматые брови:
— Я удивлен, сенатор.
— Я также, но не далее как сегодня я получил официальное отношение от председателя специальной комиссии, которой поручено произвести обследование моих выборов.
Мистер Бинг откашлялся:
— Но я не сомневаюсь… гм… что нечего опасаться… гм… открытого, свободного, беспристрастного обследования… такому незапятнанному человеку, как вы, сенатор.
— Да, конечно, — медленно проговорил Каридиус. — Вопрос, собственно, денежный… будто на мои выборы было потрачено чересчур много денег… хотя на самом деле деньги, израсходованные моими сторонниками, ничто по сравнению с тем, что потратил Лори.
— Весьма приятно слышать, сенатор, весьма приятно…
— Но… вы читали газеты?
— Само собой…
— Постоянное упоминание моего имени в связи с трагедией, унесшей моего секретаря, девушку, к которой я питал… искреннее восхищение и привязанность, несомненно придает определенную окраску выдвинутому против меня обвинению в подкупе избирателей.